Она собиралась дать бой, не слишком надеясь на положительный результат, но и этого ей сделать не позволили. Покрывало колючего холода окружило со всех сторон в один миг, сдавливая в крепких объятиях и не давая возможности колдовать.
Ласка не успела опомниться, как оказалась прижата к дереву. Чужеродная маги связала ее по рукам и ногам, не позволяя пошевелиться.
— Знаешь кто я такой? — рослый плечистый парень встал напротив нее.
От высокой фигуры волнами исходил лютый мороз, а глаза, как и тогда в галерее, заливала тяжелая синева.
— Дед Мороз? — сострила Ласка, пытаясь сохранить присутствие духа.
Ее до жути пугал его взгляд, но не признаваться же в этом. Поэтому мрачно шутила, понимая, что ничего хорошего дальше ожидать не приходиться.
— Меня зовут Виктор Строганов, и ты выбрала очень неудачный день для массового убийства, — не обращая внимания на язвительный ответ продолжил колдун.
Ласка мысленно охнула. Не просто ледышка, а кое-кто посерьезнее, один из клановой верхушки. Понятно теперь, как он продавил защиту Охотниковых. В правящий род всегда выбирали только сильнейших.
Холод разливался вокруг. По земле стелился молочно-белый туман. Траву медленно накрывала густая изморозь, делая тонкие стебельки хрупкими. Кора деревьев поблизости стремительно затягивала свежая корка из льда. На опушку летнего леса пришла ее величество зима в сопровождении обжигающей стужи.
— Кто тебя послал? — хлестко прозвучал новый вопрос.
И скорее всего не последний. Она трезво смотрела на вещи и понимала, что последует дальше. Ледышка не станет утруждать себя долгими расспросами. Не получив нужных ответов, сразу приступит к пыткам. Станет причинять боль, пока не добьется желаемого.
Рассчитывать на жалость не приходилось. Притвориться дурочкой тоже не выйдет. Не поверит. Порежет на куски, хладнокровно, равнодушно и без моральных терзаний, добьется своего и прикончит.
Достаточно вспомнить девиз рода Строгановых — «Все превращается в лед», чтобы понять насколько все плохо.
Ласка лихорадочно принялась думать, как выпутаться из ситуации. Ощущение близости смерти приходило вместе с ознобом от проникающего все глубже невообразимого холода.
— Яд, — воскликнула она, сообразив, что по-настоящему сейчас сможет заинтересовать ее пленителя.
— Яд? — парень склонил голову набок. — А что с ним?
Стараясь не смотреть в заполненные густой синевой глазницы, девушка торопливо принялась объяснять:
— Он искусственный. Его сделали на основе блокиратора магии. Специально, чтобы целители не смогли помочь и спасти жертву. Он затрудняет чары, делая организм невосприимчивым к магическому лечению.
Маг задумался, сделал шаг назад, поднимая руку и активируя инком. Ласка шумно выдохнула, расправа откладывалась.
— Да, это я. Вы где? Понял. Нет, в клинику не везите, давайте в обычную больницу. Отрава с секретом, специально рассчитана на противодействие целителям. Пусть попробуют процедуры, что делают при обычном отравлении. Да, под мою ответственность. Выполняйте. Я скоро буду.
Закончив говорить, ледышка снова повернулся к девушке.
— Не думай, что это спасет твою жизнь, — бесстрастно проронил он.
Она собиралась дать бой, не слишком надеясь на положительный результат, но и этого ей сделать не позволили. Покрывало колючего холода окружило со всех сторон в один миг, сдавливая в крепких объятиях и не давая возможности колдовать.
Ласка не успела опомниться, как оказалась прижата к дереву. Чужеродная маги связала ее по рукам и ногам, не позволяя пошевелиться.
— Знаешь кто я такой? — рослый плечистый парень встал напротив нее.
От высокой фигуры волнами исходил лютый мороз, а глаза, как и тогда в галерее, заливала тяжелая синева.
— Дед Мороз? — сострила Ласка, пытаясь сохранить присутствие духа.
Ее до жути пугал его взгляд, но не признаваться же в этом. Поэтому мрачно шутила, понимая, что ничего хорошего дальше ожидать не приходиться.
— Меня зовут Виктор Строганов, и ты выбрала очень неудачный день для массового убийства, — не обращая внимания на язвительный ответ продолжил колдун.
Ласка мысленно охнула. Не просто ледышка, а кое-кто посерьезнее, один из клановой верхушки. Понятно теперь, как он продавил защиту Охотниковых. В правящий род всегда выбирали только сильнейших.
Холод разливался вокруг. По земле стелился молочно-белый туман. Траву медленно накрывала густая изморозь, делая тонкие стебельки хрупкими. Кора деревьев поблизости стремительно затягивала свежая корка из льда. На опушку летнего леса пришла ее величество зима в сопровождении обжигающей стужи.
— Кто тебя послал? — хлестко прозвучал новый вопрос.
И скорее всего не последний. Она трезво смотрела на вещи и понимала, что последует дальше. Ледышка не станет утруждать себя долгими расспросами. Не получив нужных ответов, сразу приступит к пыткам. Станет причинять боль, пока не добьется желаемого.
Рассчитывать на жалость не приходилось. Притвориться дурочкой тоже не выйдет. Не поверит. Порежет на куски, хладнокровно, равнодушно и без моральных терзаний, добьется своего и прикончит.
Достаточно вспомнить девиз рода Строгановых — «Все превращается в лед», чтобы понять насколько все плохо.
Ласка лихорадочно принялась думать, как выпутаться из ситуации. Ощущение близости смерти приходило вместе с ознобом от проникающего все глубже невообразимого холода.
— Яд, — воскликнула она, сообразив, что по-настоящему сейчас сможет заинтересовать ее пленителя.
— Яд? — парень склонил голову набок. — А что с ним?
Стараясь не смотреть в заполненные густой синевой глазницы, девушка торопливо принялась объяснять:
— Он искусственный. Его сделали на основе блокиратора магии. Специально, чтобы целители не смогли помочь и спасти жертву. Он затрудняет чары, делая организм невосприимчивым к магическому лечению.
Маг задумался, сделал шаг назад, поднимая руку и активируя инком. Ласка шумно выдохнула, расправа откладывалась.
— Да, это я. Вы где? Понял. Нет, в клинику не везите, давайте в обычную больницу. Отрава с секретом, специально рассчитана на противодействие целителям. Пусть попробуют процедуры, что делают при обычном отравлении. Да, под мою ответственность. Выполняйте. Я скоро буду.
Закончив говорить, ледышка снова повернулся к девушке.
— Не думай, что это спасет твою жизнь, — бесстрастно проронил он.