«Привет, Малинкина! Я тебя люблю! Не веришь? Хочешь с крыши спрыгну? Говори с какой, я докажу!»
Тогда, в шестнадцать, мне было страшно неловко оттого, что он сказал это при моих подругах, но сердечко зажглось. А потом, в восемнадцать, так же быстро потухло.
«Маша, а ты уверена, что беременна?
- Да, Кирилл. И я не знаю что делать.
- Наверно, таблетки какие-то выпей или к врачу сходи, все так делают. Я не планирую жениться, не сейчас. Но я тебя люблю. Хочешь докажу?
- Что, с крыши спрыгнешь?
- Нет, конечно. Что я дурак?
Тогда, помнится, я сама была готова спрыгнуть с крыши, когда он не позвонил мне– ни на следующий день, ни через неделю…»
Так почему именно Димке улыбается красотка Эльвира? Именно его шуткам смеется? Неужели он всегда был интересным, а я не замечала?
Я уставилась на Гордеева. Он сидел в белой рубашке с галстуком, пиджак висел на спинке стула, запястье, опоясанное дорогим часовым браслетом, лежало на столе. Ткань красиво облепила широкие плечи. Сейчас его лицо было расслаблено, глаза полуприкрыты, а на губах витала ленивая улыбка… Не обольстителя – гордеца. Молодого мужчины, знающего себе цену. Не привыкшего бороться за внимание, а привыкшего достигать цели. Это его надо завоевывать и его обольщать. Это ему надо соответствовать. Я знала Гордеева почти всю свою жизнь, и понимала: таким невозможно стать, таким нужно родиться.
Когда-то в школе мы все над ним смеялись. Нам казалось: он хочет быть лучше нас.
Сегодня я поняла: он не хотел, он был.
В голове кружился странный вихрь мыслей, налетевший будто из ниоткуда. Был ли тому причиной Кирилл - не знаю. Мне не хотелось его замечать. Я сидела и смотрела на Димку. Права Феечка насчет его губ – они у него потрясающие. Интересно, думает ли о них красотка Эльвира, глядя на мужчину перед собой?
Наверно, я засмотрелась, потому что Гордеев вдруг поднял взгляд и перевел на меня. Блондинка продолжала говорить, говорить, а я видела, как улыбка сползла с лица парня. Карие глаза моргнули, и взглянули прямо. Сейчас мне надо было бы отвернуться, но не смогла. Я продолжала по-новому узнавать Димку.
Он отвел взгляд первым. Отвернулся к блондинке, налил ей вина и сказал что-то, на что женщина в ответ рассмеялась. Красиво повела плечами. В полупустом зале играла музыка, танцевали несколько пар....
Он пригласил ее на танец.
- И на этом, друзья, деловая часть ужина закончилась! - глядя вслед паре, рассмеялся Ольховский. – Но не закончился сам ужин! Кирилл Сергеевич, не огорчайтесь. Поверьте мне, еще ничего не решено! Эта женщина умеет удивлять. Мария, - мужчина поднялся со стула и протянул руку, - разрешите и мне пригласить вас на танец. Что мы и в самом деле все о делах, да о делах…
Танцуя, встретились с Димкой взглядами и не сразу отвернулись. Я так и не услышала, что там говорил Ольховский. Кажется, что-то о моих слишком доверчивых глазах, липовых сертификатах и разрешительной документации на оборудование.
Ольге тоже удалось потанцевать с Владленом, один Мамлеев остался не у дел. Когда вернулись за стол, всех ждал десерт – вишневый клафути и наконец-то горячий кофе. К французскому десерту я не притронулась, слишком много было мыслей в голове, а вот кофе пригубила, и руки согрела о края чашки, совершенно позабыв об этикете.
- Какие у вас красивые пальцы, Мария. Я бы подумал, что они скорее принадлежат музыканту, нежели девушке-инженеру, - заметил Ольховский. С наступлением позднего вечера он все больше уделял мне внимание.
- О нет, - я улыбнулась и заправила прядь волос за ухо. – Я не музыкант.
- Жаль, - качнул подбородком мужчина. – Я редко ошибаюсь в людях. Если хотите, это мой конек – считывать информацию с деталей внешности. А тут такой промах.
«Привет, Малинкина! Я тебя люблю! Не веришь? Хочешь с крыши спрыгну? Говори с какой, я докажу!»
Тогда, в шестнадцать, мне было страшно неловко оттого, что он сказал это при моих подругах, но сердечко зажглось. А потом, в восемнадцать, так же быстро потухло.
«Маша, а ты уверена, что беременна?
- Да, Кирилл. И я не знаю что делать.
- Наверно, таблетки какие-то выпей или к врачу сходи, все так делают. Я не планирую жениться, не сейчас. Но я тебя люблю. Хочешь докажу?
- Что, с крыши спрыгнешь?
- Нет, конечно. Что я дурак?
Тогда, помнится, я сама была готова спрыгнуть с крыши, когда он не позвонил мне– ни на следующий день, ни через неделю…»
Так почему именно Димке улыбается красотка Эльвира? Именно его шуткам смеется? Неужели он всегда был интересным, а я не замечала?
Я уставилась на Гордеева. Он сидел в белой рубашке с галстуком, пиджак висел на спинке стула, запястье, опоясанное дорогим часовым браслетом, лежало на столе. Ткань красиво облепила широкие плечи. Сейчас его лицо было расслаблено, глаза полуприкрыты, а на губах витала ленивая улыбка… Не обольстителя – гордеца. Молодого мужчины, знающего себе цену. Не привыкшего бороться за внимание, а привыкшего достигать цели. Это его надо завоевывать и его обольщать. Это ему надо соответствовать. Я знала Гордеева почти всю свою жизнь, и понимала: таким невозможно стать, таким нужно родиться.
Когда-то в школе мы все над ним смеялись. Нам казалось: он хочет быть лучше нас.
Сегодня я поняла: он не хотел, он был.
В голове кружился странный вихрь мыслей, налетевший будто из ниоткуда. Был ли тому причиной Кирилл - не знаю. Мне не хотелось его замечать. Я сидела и смотрела на Димку. Права Феечка насчет его губ – они у него потрясающие. Интересно, думает ли о них красотка Эльвира, глядя на мужчину перед собой?
Наверно, я засмотрелась, потому что Гордеев вдруг поднял взгляд и перевел на меня. Блондинка продолжала говорить, говорить, а я видела, как улыбка сползла с лица парня. Карие глаза моргнули, и взглянули прямо. Сейчас мне надо было бы отвернуться, но не смогла. Я продолжала по-новому узнавать Димку.
Он отвел взгляд первым. Отвернулся к блондинке, налил ей вина и сказал что-то, на что женщина в ответ рассмеялась. Красиво повела плечами. В полупустом зале играла музыка, танцевали несколько пар....
Он пригласил ее на танец.
- И на этом, друзья, деловая часть ужина закончилась! - глядя вслед паре, рассмеялся Ольховский. – Но не закончился сам ужин! Кирилл Сергеевич, не огорчайтесь. Поверьте мне, еще ничего не решено! Эта женщина умеет удивлять. Мария, - мужчина поднялся со стула и протянул руку, - разрешите и мне пригласить вас на танец. Что мы и в самом деле все о делах, да о делах…
Танцуя, встретились с Димкой взглядами и не сразу отвернулись. Я так и не услышала, что там говорил Ольховский. Кажется, что-то о моих слишком доверчивых глазах, липовых сертификатах и разрешительной документации на оборудование.
Ольге тоже удалось потанцевать с Владленом, один Мамлеев остался не у дел. Когда вернулись за стол, всех ждал десерт – вишневый клафути и наконец-то горячий кофе. К французскому десерту я не притронулась, слишком много было мыслей в голове, а вот кофе пригубила, и руки согрела о края чашки, совершенно позабыв об этикете.
- Какие у вас красивые пальцы, Мария. Я бы подумал, что они скорее принадлежат музыканту, нежели девушке-инженеру, - заметил Ольховский. С наступлением позднего вечера он все больше уделял мне внимание.
- О нет, - я улыбнулась и заправила прядь волос за ухо. – Я не музыкант.
- Жаль, - качнул подбородком мужчина. – Я редко ошибаюсь в людях. Если хотите, это мой конек – считывать информацию с деталей внешности. А тут такой промах.