- Почему?
- Просто не надо, - это было не похоже на него, на гордеца Гордеева, но не могла же я сказать об этом вслух? – Зачем ты…
Димка нагло все повторил.
- Я хочу. Мне нравится. Ты нравишься, Малина, до помешательства. Я думал о тебе каждую минуту. – Он улыбнулся. – Нет, моя сладкая Маша, «Не надо» - не те слова, которых я жду.
Губы Гордеева прошлись по щиколотке, икре и поцеловали колено. За ним бедро… и я задрожала, почувствовав обжигающие поцелуи на своем животе.
- А каких слов ты ждешь? – потянулась к нему, поднимаясь. Обвив руками сильную шею, прижала к себе, с удовольствием встречая запах морозной свежести и тепло огня. Теряя голову от этих объятий.
- Когда-нибудь ты их скажешь, когда будешь готова. А я готов сказать прямо сейчас.
Ладонь ласково коснулась моего лица.
- Маша…
- Дима, не надо! Пожалуйста! – я вдруг испугалась, что услышу совсем не то, что ждет во мне женщина, и мое сердце обманется. Все это какое-то сумасшествие! Но я так боюсь, что оно закончится! - Не говори ничего, давай просто побудем вместе. Не надо, - еще теснее прижалась щекой. - А вдруг тебе только кажется.
Я сказала тихо, но Гордеев мягко рассмеялся. Отстранился для того, чтобы я смогла увидеть его лицо. Протянув руку, погладил грудь, задев сосок большим пальцем.
- Боишься, Малина? А на фото была такая смелая…
- Димка, не вспоминай. Сама не верю, что оказалась на такое способна.
- …И такая красивая. – Мы снова поцеловались, и карие глаза удержали взгляд. - Машка, мне не кажется. Я совершенно точно знаю, что люблю тебя. Хочу все сделать правильно, но когда тебя вижу - превращаюсь в варвара. Мне хочется владеть тобой и не отпускать. К черту офис, Малина! Давай привезем детей и останемся у меня! Им здесь понравится. Зачем мне одному столько места.
Я ответила не сразу, настолько онемел язык от неожиданного признания, и душу захватили противоречивые чувства. Я все смотрела и смотрела на парня, думая, что это все сон, не иначе сон. Но вкус губ Димки – такой настоящий, просил меня ему верить.
- Дима, я не могу так сразу.
- Машка, я все сделаю сам, только соглашайся! Две ночи в гостинице без тебя были мукой. Не хочу повторения.
- А как же Игорь? Он ведь ждет. Как дети? У них завтра утренник и я должна все подготовить. И, только не смей смеяться, Гордеев, - серьезно сказала, - но… что я скажу маме?! Я не могу просто взять и сняться с места, не объяснив ей. Я ведь теперь не одна.
Димка тоже посерьезнел. Качнул нехотя головой.
- Да, ты права. Надо семье сказать. День, Малина. Дай мне еще один день, и я постараюсь все расставить по местам.
Уже засыпая дома в постели, слушая рокочущий голос Димки, я решилась его спросить, прижав телефон к уху. Вопрос мучил меня весь вечер, не шел из головы, словно зацепка, заставляя возвращаться мыслями к словам парня.
- Дима, там, в своей квартире, ты сказал, что не дашь мне сбежать. Больше не дашь. Почему ты сказал больше?
- Почему?
- Просто не надо, - это было не похоже на него, на гордеца Гордеева, но не могла же я сказать об этом вслух? – Зачем ты…
Димка нагло все повторил.
- Я хочу. Мне нравится. Ты нравишься, Малина, до помешательства. Я думал о тебе каждую минуту. – Он улыбнулся. – Нет, моя сладкая Маша, «Не надо» - не те слова, которых я жду.
Губы Гордеева прошлись по щиколотке, икре и поцеловали колено. За ним бедро… и я задрожала, почувствовав обжигающие поцелуи на своем животе.
- А каких слов ты ждешь? – потянулась к нему, поднимаясь. Обвив руками сильную шею, прижала к себе, с удовольствием встречая запах морозной свежести и тепло огня. Теряя голову от этих объятий.
- Когда-нибудь ты их скажешь, когда будешь готова. А я готов сказать прямо сейчас.
Ладонь ласково коснулась моего лица.
- Маша…
- Дима, не надо! Пожалуйста! – я вдруг испугалась, что услышу совсем не то, что ждет во мне женщина, и мое сердце обманется. Все это какое-то сумасшествие! Но я так боюсь, что оно закончится! - Не говори ничего, давай просто побудем вместе. Не надо, - еще теснее прижалась щекой. - А вдруг тебе только кажется.
Я сказала тихо, но Гордеев мягко рассмеялся. Отстранился для того, чтобы я смогла увидеть его лицо. Протянув руку, погладил грудь, задев сосок большим пальцем.
- Боишься, Малина? А на фото была такая смелая…
- Димка, не вспоминай. Сама не верю, что оказалась на такое способна.
- …И такая красивая. – Мы снова поцеловались, и карие глаза удержали взгляд. - Машка, мне не кажется. Я совершенно точно знаю, что люблю тебя. Хочу все сделать правильно, но когда тебя вижу - превращаюсь в варвара. Мне хочется владеть тобой и не отпускать. К черту офис, Малина! Давай привезем детей и останемся у меня! Им здесь понравится. Зачем мне одному столько места.
Я ответила не сразу, настолько онемел язык от неожиданного признания, и душу захватили противоречивые чувства. Я все смотрела и смотрела на парня, думая, что это все сон, не иначе сон. Но вкус губ Димки – такой настоящий, просил меня ему верить.
- Дима, я не могу так сразу.
- Машка, я все сделаю сам, только соглашайся! Две ночи в гостинице без тебя были мукой. Не хочу повторения.
- А как же Игорь? Он ведь ждет. Как дети? У них завтра утренник и я должна все подготовить. И, только не смей смеяться, Гордеев, - серьезно сказала, - но… что я скажу маме?! Я не могу просто взять и сняться с места, не объяснив ей. Я ведь теперь не одна.
Димка тоже посерьезнел. Качнул нехотя головой.
- Да, ты права. Надо семье сказать. День, Малина. Дай мне еще один день, и я постараюсь все расставить по местам.
Уже засыпая дома в постели, слушая рокочущий голос Димки, я решилась его спросить, прижав телефон к уху. Вопрос мучил меня весь вечер, не шел из головы, словно зацепка, заставляя возвращаться мыслями к словам парня.
- Дима, там, в своей квартире, ты сказал, что не дашь мне сбежать. Больше не дашь. Почему ты сказал больше?