- И все? Это и есть твоя новость?
Юрка озадачено почесал лоб.
- Ну да. А что, не впечатлила? Еще говорят будет музыкальная группа, и даже конкурс караоке. От нашего отдела Эристави вызвалась петь. Все утро распевается, знойное дитя Кавказа. Ох, чувствую, зажжет!
- Ну…
- Слушай, Малинкина, - возмутился Шляпкин, - не капризничай! Ты наш прошлый корпоратив помнишь? Раздавили торт и бутылку водки по-тихому, и разошлись. Ни премии тебе, ни уважения. Восемь баб, я один. Попробуй, окажи кому-то знаки внимания – не выживешь! А тут я себя хоть человеком чувствую. Опять же Валечка гляди, как старается. Сама себя переплюнула. А все ради него.
- К-кого?
- Генерального, конечно! Увы, наш Дмитрий Александрович на ее прелести не клюет. Да и на Петухову слабо реагирует, а она тут хвостом с утра вертит. – Юрка задумался. – Нет, не похоже, что они мутят. Я тут грешным делом подумал: может, он у нас вообще того?
- Чего того? – я растерянно хлопнула ресницами.
- Ну, не по бабам. С отклонениями.
- Что-о? – слабо пискнула.
- Ну, так-то он с виду, конечно, брутал, не спорю. Но Камбербэтч вон тоже брутал. И этот, как его, который Джеймса Бонда играл. Но тот вообще жесть! А кто бы мог подумать…
Я перебила друга.
- Ты дурак, что ли, Шляпкин? - вот даже обиделась. И непонятно за кого больше: то ли за себя, а то ли за Гордеева. И уже совсем возмутилась: – Нет, точно дурак! Сам ты гей!
Юрка вдруг напрягся и поджал рот. Я тоже поджала, и даже выше вылезла на перегородку, чтобы в случае чего треснуть Шляпкина папкой. Это же надо до чего додумался!
- Малинкина. Мария! - услышала я сзади знакомый голос, от которого у меня тут же дыхание остановилось, а по позвоночнику толпой промчались мурашки. Ой!
- Д-да?
Я сползла с перегородки и обернулась. Увидев Димку, почувствовала, как затрепетало сердце. Вот если бы не стояла сейчас за его плечом Леночка Петухова, вытянув по ветру тонкий нос, оно бы вообще от радости мячиком запрыгало. А так заухало громко, толкая к парню навстречу.
Нет, ну какие у него все-таки глаза необыкновенные. Сам с виду строгий, а взгляд все сказал.
- Здравствуйте, Дмитрий Александрович.
- Что случилось? Почему вы так разговариваете с коллегой, Маша? Даже если он человек нетрадиционных, хм, взглядов на отношения полов, это его личное дело.
Все вокруг открыли рты.
- Че-го? – жалко вспетушился Шляпкин и покраснел. – Какое еще личное? Я не гей!
- И все? Это и есть твоя новость?
Юрка озадачено почесал лоб.
- Ну да. А что, не впечатлила? Еще говорят будет музыкальная группа, и даже конкурс караоке. От нашего отдела Эристави вызвалась петь. Все утро распевается, знойное дитя Кавказа. Ох, чувствую, зажжет!
- Ну…
- Слушай, Малинкина, - возмутился Шляпкин, - не капризничай! Ты наш прошлый корпоратив помнишь? Раздавили торт и бутылку водки по-тихому, и разошлись. Ни премии тебе, ни уважения. Восемь баб, я один. Попробуй, окажи кому-то знаки внимания – не выживешь! А тут я себя хоть человеком чувствую. Опять же Валечка гляди, как старается. Сама себя переплюнула. А все ради него.
- К-кого?
- Генерального, конечно! Увы, наш Дмитрий Александрович на ее прелести не клюет. Да и на Петухову слабо реагирует, а она тут хвостом с утра вертит. – Юрка задумался. – Нет, не похоже, что они мутят. Я тут грешным делом подумал: может, он у нас вообще того?
- Чего того? – я растерянно хлопнула ресницами.
- Ну, не по бабам. С отклонениями.
- Что-о? – слабо пискнула.
- Ну, так-то он с виду, конечно, брутал, не спорю. Но Камбербэтч вон тоже брутал. И этот, как его, который Джеймса Бонда играл. Но тот вообще жесть! А кто бы мог подумать…
Я перебила друга.
- Ты дурак, что ли, Шляпкин? - вот даже обиделась. И непонятно за кого больше: то ли за себя, а то ли за Гордеева. И уже совсем возмутилась: – Нет, точно дурак! Сам ты гей!
Юрка вдруг напрягся и поджал рот. Я тоже поджала, и даже выше вылезла на перегородку, чтобы в случае чего треснуть Шляпкина папкой. Это же надо до чего додумался!
- Малинкина. Мария! - услышала я сзади знакомый голос, от которого у меня тут же дыхание остановилось, а по позвоночнику толпой промчались мурашки. Ой!
- Д-да?
Я сползла с перегородки и обернулась. Увидев Димку, почувствовала, как затрепетало сердце. Вот если бы не стояла сейчас за его плечом Леночка Петухова, вытянув по ветру тонкий нос, оно бы вообще от радости мячиком запрыгало. А так заухало громко, толкая к парню навстречу.
Нет, ну какие у него все-таки глаза необыкновенные. Сам с виду строгий, а взгляд все сказал.
- Здравствуйте, Дмитрий Александрович.
- Что случилось? Почему вы так разговариваете с коллегой, Маша? Даже если он человек нетрадиционных, хм, взглядов на отношения полов, это его личное дело.
Все вокруг открыли рты.
- Че-го? – жалко вспетушился Шляпкин и покраснел. – Какое еще личное? Я не гей!