Это Кузя так уж, машинально, спросил, на самом же деле он поверил в сказанное и деловито прикинул:
— Серьезное будет дело.
Кузя п Хлобыстнев, поразмыслив, решили скрыть от ребят найденные на пожарище письма: пусть не падают духом. Доложили об этом Поборцеву. Тот рассердился:
— Вы что, кисейные барышни? Приказываю — письма раздать.
— Понятно.
— Действуйте… Впрочем, отставить. Я сам.
Вечером, когда был выполнен ритуал поверки, командир роты при свете луны высыпал на разостланную плащ-палатку охапку белых треугольников. Он и в обычные-то дни был не очень разговорчив, а тут превзошел самого себя. Поглядел на вытянувшихся перед ним бойцов, на горку неотправленных писем и спросил:
— Ясное дело, товарищи?
— Ясное… — сорвалось у кого-то.
И еще кто-то буркнул:
— Так ясно никогда еще не было.
— А вот носа вешать никто команды не давал. Это ясно, по крайней мере?
— И это ясно, товарищ старший лейтенант.
— Ну вот, теперь совсем другой разговор. — Поборцев аккуратно расправил гимнастерку, как он всегда это делал, желая показать, что все в полном порядке, в задумчивости прошелся перед строем и еще раз провел большими пальцами за ремнем так, чтобы ни одной складочки под ним не осталось. — У кого есть какие вопросы?
— Когда будем немцев бить, товарищ старший лейтенант? — опять подал голос тот, кому все было «ясно». — И как теперь с самолетами?
— Что с самолетами, вы сами видели, и когда им замена будет, не знаю, но нас не оставят без техники, это я вам гарантирую.
— И парашюты сгорели?
— И парашюты. Придется пока на земле воевать. Но немцев бить будем скоро.
С наступлением темноты звуки взрывающихся бомб с новой силой докатились до леса, в котором укрылись парашютисты. Похоже было на то, что бомбили не только Клинск — всю белорусскую землю.
Первый винтовочный выстрел грянул здесь в эту же ночь: немцы выбросили десант.
Кто бывал на войне, тот знает: нет ничего более трудного, чем ночной бой в лесу. Особенно если это вообще твой первый в жизни бой. Тут уж гляди в оба, чтобы не стал он последним. А ведь очень просто: стреляют и с одного фланга, и с другого, и даже сзади. Ну, а если кому-то придет в голову мысль пустить в ход гранаты, тут вообще ад начинается.
Так случилось и в этом бою. Гранаты, ударяясь о ветви деревьев, не долетали до цели, рвались над головами своих.
Это Кузя так уж, машинально, спросил, на самом же деле он поверил в сказанное и деловито прикинул:
— Серьезное будет дело.
Кузя п Хлобыстнев, поразмыслив, решили скрыть от ребят найденные на пожарище письма: пусть не падают духом. Доложили об этом Поборцеву. Тот рассердился:
— Вы что, кисейные барышни? Приказываю — письма раздать.
— Понятно.
— Действуйте… Впрочем, отставить. Я сам.
Вечером, когда был выполнен ритуал поверки, командир роты при свете луны высыпал на разостланную плащ-палатку охапку белых треугольников. Он и в обычные-то дни был не очень разговорчив, а тут превзошел самого себя. Поглядел на вытянувшихся перед ним бойцов, на горку неотправленных писем и спросил:
— Ясное дело, товарищи?
— Ясное… — сорвалось у кого-то.
И еще кто-то буркнул:
— Так ясно никогда еще не было.
— А вот носа вешать никто команды не давал. Это ясно, по крайней мере?
— И это ясно, товарищ старший лейтенант.
— Ну вот, теперь совсем другой разговор. — Поборцев аккуратно расправил гимнастерку, как он всегда это делал, желая показать, что все в полном порядке, в задумчивости прошелся перед строем и еще раз провел большими пальцами за ремнем так, чтобы ни одной складочки под ним не осталось. — У кого есть какие вопросы?
— Когда будем немцев бить, товарищ старший лейтенант? — опять подал голос тот, кому все было «ясно». — И как теперь с самолетами?
— Что с самолетами, вы сами видели, и когда им замена будет, не знаю, но нас не оставят без техники, это я вам гарантирую.
— И парашюты сгорели?
— И парашюты. Придется пока на земле воевать. Но немцев бить будем скоро.
С наступлением темноты звуки взрывающихся бомб с новой силой докатились до леса, в котором укрылись парашютисты. Похоже было на то, что бомбили не только Клинск — всю белорусскую землю.
Первый винтовочный выстрел грянул здесь в эту же ночь: немцы выбросили десант.
Кто бывал на войне, тот знает: нет ничего более трудного, чем ночной бой в лесу. Особенно если это вообще твой первый в жизни бой. Тут уж гляди в оба, чтобы не стал он последним. А ведь очень просто: стреляют и с одного фланга, и с другого, и даже сзади. Ну, а если кому-то придет в голову мысль пустить в ход гранаты, тут вообще ад начинается.
Так случилось и в этом бою. Гранаты, ударяясь о ветви деревьев, не долетали до цели, рвались над головами своих.