Нарисуем - Попов Валерий Георгиевич 9 стр.


— Ну что же, — сухо проговорила она.

Теперь и эта замечательная женщина — наш враг, и, надо полагать, не последний. В результате мы получили ключ от темной клетушки без единого окна под деревянной скрипучей лестницей.

— Ну прям кабинетик мой, восьмисот метров под землей! — умилился Пека. — Нишка такая, столик, стулья… Как тут.

Всю дорогу мы попадаем в его кабинетики! Развел их!

— А вылазишь потом — не разогнуться.

Теперь не разогнуться будет нам двоим.

Прежде всего он заботливо книжки свои распаковал. Расставил их на просушку. Да-а, книги серьезные. Афанасий Коптелов — “Точка опоры”. Вилис Лацис — “К новому берегу”, “В бурю”. Владимир Дягилев — “Солдаты без оружия”. Владимир Попов — “Сталь и шлак”. Иван Шемякин — “Сердце на ладони”. Михаил Бубеннов — “Белая береза”. Конечно, в пионерском детстве я их читал — куда денешься? Но сейчас, как все мои друзья, боготворил Набокова. Или не боготворил? Впервые такая мысль в голову пришла.

“Ну? На сегодня, может, хватит? — думал я. — День трудовой, мне кажется, удался?.. Нет! — Я сам по своей лени ударил кулаком. — Работаем!” У меня тоже трудовой энтузиазм.

— Давай!

— Об чем?

— Ладно… как отдыхаете давай.

Все же дал некую слабину. Надеялся — про отдых полегче будет.

— Ну… кино. Театры приезжают…

Тема отдыха у него туго шла.

— Дальше.

— Ну а если проблемы пола надо решить... — неожиданно выдал научный оборот.

— А разве они решаемы? — вырвалось у меня.

— Так а чего такого? Идешь на Гнилой Конец…

На это не всякий решится.

— Почему на Гнилой? В смысле — почему называется?

— Так за водоемом сброса! Дома от испарений гниют… Но бабы отличные! Условно освобожденные.

Освобожденные от условностей.

— Ну что же, — сухо проговорила она.

Теперь и эта замечательная женщина — наш враг, и, надо полагать, не последний. В результате мы получили ключ от темной клетушки без единого окна под деревянной скрипучей лестницей.

— Ну прям кабинетик мой, восьмисот метров под землей! — умилился Пека. — Нишка такая, столик, стулья… Как тут.

Всю дорогу мы попадаем в его кабинетики! Развел их!

— А вылазишь потом — не разогнуться.

Теперь не разогнуться будет нам двоим.

Прежде всего он заботливо книжки свои распаковал. Расставил их на просушку. Да-а, книги серьезные. Афанасий Коптелов — “Точка опоры”. Вилис Лацис — “К новому берегу”, “В бурю”. Владимир Дягилев — “Солдаты без оружия”. Владимир Попов — “Сталь и шлак”. Иван Шемякин — “Сердце на ладони”. Михаил Бубеннов — “Белая береза”. Конечно, в пионерском детстве я их читал — куда денешься? Но сейчас, как все мои друзья, боготворил Набокова. Или не боготворил? Впервые такая мысль в голову пришла.

“Ну? На сегодня, может, хватит? — думал я. — День трудовой, мне кажется, удался?.. Нет! — Я сам по своей лени ударил кулаком. — Работаем!” У меня тоже трудовой энтузиазм.

— Давай!

— Об чем?

— Ладно… как отдыхаете давай.

Все же дал некую слабину. Надеялся — про отдых полегче будет.

— Ну… кино. Театры приезжают…

Тема отдыха у него туго шла.

— Дальше.

— Ну а если проблемы пола надо решить... — неожиданно выдал научный оборот.

— А разве они решаемы? — вырвалось у меня.

— Так а чего такого? Идешь на Гнилой Конец…

На это не всякий решится.

— Почему на Гнилой? В смысле — почему называется?

— Так за водоемом сброса! Дома от испарений гниют… Но бабы отличные! Условно освобожденные.

Освобожденные от условностей.

Назад Дальше