— Что ты болтаешь, Лилиан! — госпожа Бранде отказыва лась верить сказанному.
— Она мертвая, — теперь уже спокойнее повторила девуш ка, — лежит на тахте. Вся голова в крови. Это ужасно...
Я решился.
— Пойду и посмотрю.
— Мы пойдем вместе, — заявила госпожа Бранде.
Все направились к лестнице. Я остановил их:
— Если Лилиан права, и это убийство, то советую вам остаться здесь. Подобные зрелища не для женских глаз.
Я хорошо помню, что произнес слово «убийство». Как су дебный врач, привыкший к мрачным сценам, я отдавал себе отчет, что если речь идет о мертвой женщине, лежащей на по стели с окровавленной головой, то налицо «мокрое» дело.
— Я иду с вами, — повторила хозяйка пансионата. — Это меня касается непосредственно. К тому же я немало пови дала на свете и не боюсь живых, а тем более мертвых.
С этими словами госпожа Бранде стала подниматься по лест нице. Я направился за ней. Следом тронулись Хардинг и Да лин, а также, к моему удивлению и неудовольствию, Нора Линднер. В таком порядке мы поднялись на второй этаж и по пали в небольшой прямоугольный холл, откуда восемь дверей вело в восемь комнат. Дверь в комнату Марии Янссон была открыта.
С лестницы был виден маленький коридорчик, налево вход в ванную, прямо — перспектива комнаты. Я отчетливо видел часть тахты, стоявшей у стены. На тахте — контур женской фигуры, прикрытой одеялом. Голова повернута к стене. Темные волосы рассыпались по подушке. На подушке большое пятно крови.
За моей спиной раздался женский вскрик. Даже не обора чиваясь, я понял, что у прекрасной Норы сдали нервы, они оказались слабее любопытства. Я не спешил помочь ей, так как знал, что это сделают без меня. Одним рывком я пересек холл и первым оказался в комнате. Склонился над лежащей.
К сожалению, с первого взгляда было ясно, что никакой врач тут уже не поможет. Госпожа Янссон была мертва.
Я осмотрелся. Никаких следов борьбы. Комната производила приятное впечатление: везде чистота, образцовый порядок. В воздухе носился легкий запах первоклассных духов. На туа лете выстроилась целая коллекция флакончиков. На стуле возле тахты лежало платье, в котором я последний раз видел его хозяйку во время телефонного разговора. Без труда можно было представить, как все произошло. Вернувшись в комнату, Мария сняла платье и легла на тахту. Очевидно, заснула. Преступник подкрался и нанес ей смертельный удар чем-то тяжелым, воз можно, молотком или обухом топора. Удар был так силен, что проломил череп, отсюда столь сильное кровотечение. Смерть наступила мгновенно, жертва не успела ни крикнуть, ни даже проснуться.
Инстинктивно я взглянул на часы. Было семь минут один надцатого. Я взял ее руку и попытался согнуть в суставе, мне это легко удалось. Тогда я пощупал мышцы предплечья. Они только начали твердеть, хотя тело уже было совершенно холод ным. При такой жаре тело могло остыть часа за три, а отвер дение мышц, так называемое rigor mortis, могло начаться через час или даже два после этого. Переводя эти профессиональные соображения на простой человеческий язык, следовало предпо-дожить, что преступление было совершено не раньше пяти и не позже семи часов вечера.
Своими предположениями я поделился с госпожой Бранде и господином Хардингом, которые стояли рядом, Нору отвел в ее комнату Густав Далин. Хозяйка вела себя мужественно. Она, пожалуй, была даже более спокойна, чем я. А ведь для судеб-ного врача разглядывание трупов — хлеб насущный.
— Надо сообщить полиции, — сказал я. — В Ломме есть полицейский участок?
— Есть, но в дальнем от нас конце. Километра три, если не больше, — ответила госпожа Бранде.
— Но ведь гам должен быть телефон.
— Телефон не работает. Господин Тувессон уже проверял. После грозы обычно несколько часов нельзя ни с кем свя заться.
— Тогда я пойду пешком.
— Я пойду с вами, — предложил господин Хардинг. — Дойдем до автобусной станции в Бьярред, это километра два. ’ Там возьмем мою машину и поедем в полицию.
— Что ты болтаешь, Лилиан! — госпожа Бранде отказыва лась верить сказанному.
— Она мертвая, — теперь уже спокойнее повторила девуш ка, — лежит на тахте. Вся голова в крови. Это ужасно...
Я решился.
— Пойду и посмотрю.
— Мы пойдем вместе, — заявила госпожа Бранде.
Все направились к лестнице. Я остановил их:
— Если Лилиан права, и это убийство, то советую вам остаться здесь. Подобные зрелища не для женских глаз.
Я хорошо помню, что произнес слово «убийство». Как су дебный врач, привыкший к мрачным сценам, я отдавал себе отчет, что если речь идет о мертвой женщине, лежащей на по стели с окровавленной головой, то налицо «мокрое» дело.
— Я иду с вами, — повторила хозяйка пансионата. — Это меня касается непосредственно. К тому же я немало пови дала на свете и не боюсь живых, а тем более мертвых.
С этими словами госпожа Бранде стала подниматься по лест нице. Я направился за ней. Следом тронулись Хардинг и Да лин, а также, к моему удивлению и неудовольствию, Нора Линднер. В таком порядке мы поднялись на второй этаж и по пали в небольшой прямоугольный холл, откуда восемь дверей вело в восемь комнат. Дверь в комнату Марии Янссон была открыта.
С лестницы был виден маленький коридорчик, налево вход в ванную, прямо — перспектива комнаты. Я отчетливо видел часть тахты, стоявшей у стены. На тахте — контур женской фигуры, прикрытой одеялом. Голова повернута к стене. Темные волосы рассыпались по подушке. На подушке большое пятно крови.
За моей спиной раздался женский вскрик. Даже не обора чиваясь, я понял, что у прекрасной Норы сдали нервы, они оказались слабее любопытства. Я не спешил помочь ей, так как знал, что это сделают без меня. Одним рывком я пересек холл и первым оказался в комнате. Склонился над лежащей.
К сожалению, с первого взгляда было ясно, что никакой врач тут уже не поможет. Госпожа Янссон была мертва.
Я осмотрелся. Никаких следов борьбы. Комната производила приятное впечатление: везде чистота, образцовый порядок. В воздухе носился легкий запах первоклассных духов. На туа лете выстроилась целая коллекция флакончиков. На стуле возле тахты лежало платье, в котором я последний раз видел его хозяйку во время телефонного разговора. Без труда можно было представить, как все произошло. Вернувшись в комнату, Мария сняла платье и легла на тахту. Очевидно, заснула. Преступник подкрался и нанес ей смертельный удар чем-то тяжелым, воз можно, молотком или обухом топора. Удар был так силен, что проломил череп, отсюда столь сильное кровотечение. Смерть наступила мгновенно, жертва не успела ни крикнуть, ни даже проснуться.
Инстинктивно я взглянул на часы. Было семь минут один надцатого. Я взял ее руку и попытался согнуть в суставе, мне это легко удалось. Тогда я пощупал мышцы предплечья. Они только начали твердеть, хотя тело уже было совершенно холод ным. При такой жаре тело могло остыть часа за три, а отвер дение мышц, так называемое rigor mortis, могло начаться через час или даже два после этого. Переводя эти профессиональные соображения на простой человеческий язык, следовало предпо-дожить, что преступление было совершено не раньше пяти и не позже семи часов вечера.
Своими предположениями я поделился с госпожой Бранде и господином Хардингом, которые стояли рядом, Нору отвел в ее комнату Густав Далин. Хозяйка вела себя мужественно. Она, пожалуй, была даже более спокойна, чем я. А ведь для судеб-ного врача разглядывание трупов — хлеб насущный.
— Надо сообщить полиции, — сказал я. — В Ломме есть полицейский участок?
— Есть, но в дальнем от нас конце. Километра три, если не больше, — ответила госпожа Бранде.
— Но ведь гам должен быть телефон.
— Телефон не работает. Господин Тувессон уже проверял. После грозы обычно несколько часов нельзя ни с кем свя заться.
— Тогда я пойду пешком.
— Я пойду с вами, — предложил господин Хардинг. — Дойдем до автобусной станции в Бьярред, это километра два. ’ Там возьмем мою машину и поедем в полицию.