— Нету так нету, а я-то хотел тебе...
— Что?
— Нет, не буду. — Гришка соскочил вниз. Тимошка — следом.
— Что, а, Гришечка?
— Чудо хотел показать. Да, вишь, жадным чудо не даётся.
— Бери, бери сколько хочешь. — Тимошка распустил подвязку кафтана, яблоки посыпались на траву. Но Гришка даже отвернулся. — А хочешь, дуль наберу, ох и сладкие...
— Ну, ладно, ежели дуль, то... — Он подтянул дружка вплотную: — Звёзды хочешь увидеть, вот прямо сейчас?
— Звёзды днём не бывают...
— Идём. — Гришка повёл Тимоху в глубину двора к колодцу. — Садись на бадью.
— Сдурел?
— Как опущу тебя вниз, подыми глаза к небу, увидишь звёзды.
— А ты сам?
— Я сколь раз лазил...
— Да ну?
— Ну да ну — в лоханке тону. Лезь.
Скрипнул журавель, и нечёсаная Тимошкина чуприна ухнула во тьму. И надо же было именно в эту минуту конюху подвести пару лошадей к водопою. Он перехватил шест повыше Тришкиных рук.
— Дай-ка, барин, я сам. У меня ловчее пойдёт.
— Да нет, Антипка, я уж...
— Дай, дай, мне мигом надо, барин запряжку ждёт. — Конюх, оглядываясь на дом, стал быстро опускать шест. Вместе с плеском от удара бадьи о воду из колодца послышался дикий крик. Перепуганный конюх попытался дать деру, но, споткнувшись о долблёное корыто, кувырнулся и, отбегая на карачках, бормотал:
— Свят, свят...
А Гришка, натужась что есть силы, перебирал руками шест и орал вглубь:
— Держись, Тимошка! — Оглянувшись на конюха, крикнул: — Подмоги!
— Нету так нету, а я-то хотел тебе...
— Что?
— Нет, не буду. — Гришка соскочил вниз. Тимошка — следом.
— Что, а, Гришечка?
— Чудо хотел показать. Да, вишь, жадным чудо не даётся.
— Бери, бери сколько хочешь. — Тимошка распустил подвязку кафтана, яблоки посыпались на траву. Но Гришка даже отвернулся. — А хочешь, дуль наберу, ох и сладкие...
— Ну, ладно, ежели дуль, то... — Он подтянул дружка вплотную: — Звёзды хочешь увидеть, вот прямо сейчас?
— Звёзды днём не бывают...
— Идём. — Гришка повёл Тимоху в глубину двора к колодцу. — Садись на бадью.
— Сдурел?
— Как опущу тебя вниз, подыми глаза к небу, увидишь звёзды.
— А ты сам?
— Я сколь раз лазил...
— Да ну?
— Ну да ну — в лоханке тону. Лезь.
Скрипнул журавель, и нечёсаная Тимошкина чуприна ухнула во тьму. И надо же было именно в эту минуту конюху подвести пару лошадей к водопою. Он перехватил шест повыше Тришкиных рук.
— Дай-ка, барин, я сам. У меня ловчее пойдёт.
— Да нет, Антипка, я уж...
— Дай, дай, мне мигом надо, барин запряжку ждёт. — Конюх, оглядываясь на дом, стал быстро опускать шест. Вместе с плеском от удара бадьи о воду из колодца послышался дикий крик. Перепуганный конюх попытался дать деру, но, споткнувшись о долблёное корыто, кувырнулся и, отбегая на карачках, бормотал:
— Свят, свят...
А Гришка, натужась что есть силы, перебирал руками шест и орал вглубь:
— Держись, Тимошка! — Оглянувшись на конюха, крикнул: — Подмоги!