Яна сосредоточенно кивнула.
— Я не хочу больше никому помогать. Я устала.
— Ты должна.
Женщина встала и решительно повернулась спиной к маленькой гостье.
— Не должна. Не знаю, откуда вы приходите, как обо мне узнаете, но передай всем, что я отказываюсь от этого дара.
Яна сделала шаг и замерла, оторопело всматриваясь вдаль. Там, где заканчивалась поляна, начинался редкий сосновый лесок с задранными вверх ветками. Из-за стволов выглядывали знакомые уже старики. Вместо глаз — провалы, лица искажены в крике. Стоило только моргнуть, и они исчезли, оставляя после себя тёмную дымку.
— Ты видишь меня такой, но я умерла в тот же день, когда родилась. В раю все дети растут до возраста Христа, и все взрослые, когда бы они ни скончались, возвращаются в этот же возраст. Я умерла три года назад.
Яна обернулась и ошеломлено уставилась на девочку.
— Как это произошло?
— Это же случится с моей сестрой. Мать родила меня втайне ото всех, замотала в простыню и выкинула в мусорный бак около котельной.
На какое-то время Яна полностью лишилась дара речи. Скинув оцепенение, она шепотом переспросила:
— Что сделала?
Образ начал рассеиваться, последние слова призрака прозвучали как удаляющееся эхо.
— Её зовут Марина Шалюкова. Дом сорок два по улице Батарейной. Спаси мою сестру, пожалуйста.
Поляна поплыла под ногами, земля и небо одним рывком поменялись местами, Яна снова почувствовала, что летит, но в этот раз в пустоту. Не успев испугаться приближающегося падения, она открыла глаза и проснулась.
Быстро натянув первую попавшуюся под руку одежду, женщина схватила с тумбочки пистолет и вбежала в кухню.
— Папа, ты на машине?
Григорий Николаевич недоуменно пожал плечами.
— Ну, да.
— Отвези меня на улицу Батарейную, дом сорок два. Это далеко? — Задавая вопрос, Яна на ходу надевала куртку.
Мужчина не стал уточнять причины странного поведения дочери, быстро накинул пальто и вышёл из квартиры вслед за ней.
Ехать оказалось недалеко, но город как назло выстроил преградами пробки даже на тех улицах, где они редко встречались. Яна нервничала, кусала ногти и теребила плечо отца, уговаривая поторапливаться.
Яна сосредоточенно кивнула.
— Я не хочу больше никому помогать. Я устала.
— Ты должна.
Женщина встала и решительно повернулась спиной к маленькой гостье.
— Не должна. Не знаю, откуда вы приходите, как обо мне узнаете, но передай всем, что я отказываюсь от этого дара.
Яна сделала шаг и замерла, оторопело всматриваясь вдаль. Там, где заканчивалась поляна, начинался редкий сосновый лесок с задранными вверх ветками. Из-за стволов выглядывали знакомые уже старики. Вместо глаз — провалы, лица искажены в крике. Стоило только моргнуть, и они исчезли, оставляя после себя тёмную дымку.
— Ты видишь меня такой, но я умерла в тот же день, когда родилась. В раю все дети растут до возраста Христа, и все взрослые, когда бы они ни скончались, возвращаются в этот же возраст. Я умерла три года назад.
Яна обернулась и ошеломлено уставилась на девочку.
— Как это произошло?
— Это же случится с моей сестрой. Мать родила меня втайне ото всех, замотала в простыню и выкинула в мусорный бак около котельной.
На какое-то время Яна полностью лишилась дара речи. Скинув оцепенение, она шепотом переспросила:
— Что сделала?
Образ начал рассеиваться, последние слова призрака прозвучали как удаляющееся эхо.
— Её зовут Марина Шалюкова. Дом сорок два по улице Батарейной. Спаси мою сестру, пожалуйста.
Поляна поплыла под ногами, земля и небо одним рывком поменялись местами, Яна снова почувствовала, что летит, но в этот раз в пустоту. Не успев испугаться приближающегося падения, она открыла глаза и проснулась.
Быстро натянув первую попавшуюся под руку одежду, женщина схватила с тумбочки пистолет и вбежала в кухню.
— Папа, ты на машине?
Григорий Николаевич недоуменно пожал плечами.
— Ну, да.
— Отвези меня на улицу Батарейную, дом сорок два. Это далеко? — Задавая вопрос, Яна на ходу надевала куртку.
Мужчина не стал уточнять причины странного поведения дочери, быстро накинул пальто и вышёл из квартиры вслед за ней.
Ехать оказалось недалеко, но город как назло выстроил преградами пробки даже на тех улицах, где они редко встречались. Яна нервничала, кусала ногти и теребила плечо отца, уговаривая поторапливаться.