— Я люблю тебя, пап, — она резко встаёт со стула, кладёт трубку, отворачивается и наскоро покидает переговорную, стараясь не видеть, как отец бьёт ладонями стёкла и кричит её имя.
Пройдя через рамку металлоискателя, она почти бегом покидает здание тюрьмы, глотает уличный воздух с запахом бензина, пыли и нагретого камня, с выдохом исторгает из себя глухой вой и плач, от которого едва сдерживалась всё время свидания. Страшно только сейчас, а потом — «голова отдельно, руки-ноги отдельно», спасибо Раисе. Кали всё ещё не до конца понимает, что собирается делать, но она сделает всё, что потребуется.
Однажды её отец поставил на кон всё. И проиграл. Кали Рейес — дочь своего отца, как бы она это не отрицала. Где-то на дне души, за плотной толщей страха неизвестного прячется азарт. Безумная надежда поставить на кон всё и сорвать банк.
***
Как только «Ронни» скрывается в проулке, Эйса перебегает улицу и хлопает ладонью по капоту только что остановившегося такси.
— Свали с дороги, — она отпихивает плечом голосующую на обочине дамочку, для которой это такси и остановилось, залетает в салон и смачно выпячивает фак из окошка в ответ на грязные ругательства неудачливой пассажирки.
— Плачу сотню, — она называет адрес, водитель трогается немедленно.
Связь с Коулом давно прервалась, значит он утащил девку куда надо. Вариант, что охранник Маккормик настиг их или прямо сейчас преследует такси – он наверняка запомнил её спектакль — Эйса отвергает, но на всякий случай смотрит в заднее окно почти каждые двадцать секунд.
— Ограбили банк и спешите смыться? — По-доброму усмехается таксист, глядя на неё сквозь зеркало заднего вида. Эйса замолкает в нерешительности, думает, послать его подальше или поддержать болтовню, чтобы он не слишком хорошо её запомнил, ведь, как известно негативная реакция врезается в память куда сильнее позитивной. Она глядит на него в ответ. Вроде добрый малый, простое лицо, без хамских ужимок, заигрываний и злости мелкоплавающего неудачника, вынужденного впахивать за баранкой по двенадцать часов каждый день. Нормальный мужик. Эйса позволяет себе расслабиться.
— Хочу поскорее уехать отсюда, — ещё раз покрутив головой, Ривера откидывается на сиденье.
— Понимаю, — кивает водитель и после под каким-то немыслимым углом выворачивает руки, тянется к окну. Эйса едва не вскрикивает от неожиданности. — Я вот что могу сделать, — он надвигает на её окно плотную шторку. — Потяните до конца. И с другой стороны тоже. У меня тут часто трахаются на заднем. Сервис, типа, — он широко и гордо улыбается ей в зеркало.
— Класс, — тянет в ответ Ривера, выдавливая скупую улыбку в ответ и задвигает шторки, а то сидела, как в аквариуме, чёрт побери. А ведь она уже успела испугаться. В таком диком напряжении везде может почудится сговор.
Секса, вот чего ей не хватает сейчас. Выжечь остатки адреналина, снять это чёртово напряжение, освободить голову. Хоть самой в трусы лезь. Ближайший член ждёт её в клоповнике с подкопчеными стенами, да только вот он мастер набивать себе цену и строить из себя целку, а ей вокруг да около плясать не хочется. Вариант трахнуться с водилой такси Ривера отметает сразу — иначе он запомнит её на всю жизнь. Да и вряд ли простой таксист хоть в половину будет так же хорош, как Оливер Данэм.
Воспоминания о том, что он творил с ней тогда, в машине, вызывают липкое, нарастающее желание, концентрирующееся чуть ниже ремня шорт. Ривера сводит колени вместе так, что косточки впиваются в кожу до боли. Ещё не время думать об этом, не время терять концентрацию. Интересно, курсы для нимфоманок Александра Маккормик тоже курирует? Эйса хмыкает своим мыслям. Сейчас бы ещё выпить и выкурить косяк. Эйса Ривера в принципе состоит из одних зависимостей, из которых зависимость от Данэма нравится ей меньше других.
Оливера в квартире нет. Поцеловав запертую дверь, Ривера спускается на улицу и минут пятнадцать рыщет вокруг дома, потому что инструкций на такой случай ей не давали.
— Нельзя ему на улицу выходить, видите ли, — зло сплевывает она себе под ноги. — И где же ты шляешься, интересно?
Старый, светло-голубой седан тормозит возле неё, едва не задев ей руку, которой Ривера злобно размахивала в такт шагам. Видимо, Данэм, как джинн наоборот, является, если мысленно послать его нахуй.
— Где только ты берёшь этот хлам? — плюхаясь на пассажирское сиденье, брезгливо спрашивает она.
— Спалила наше прикрытие, — Данэм отчитывает её, проигнорировав её вопрос, который в их положении становится риторическим. Ривера закатывает глаза.
— Не надо врать, я вышла на углу!
— Могла бы и подальше.
— Ты параноик. — Таксисту чхать на их прикрытие, вероятность того, что люди Маккормика словят его и заставят показать, где она вышла, есть, но мала. Скорее, тот рыжий страшный мужик бросится за Коулом по горячим следам, а там уже от неё ничего не зависит. Лично у Эйсы по всем фронтам всё гладко, да только Данэму это как об стену.
— Я люблю тебя, пап, — она резко встаёт со стула, кладёт трубку, отворачивается и наскоро покидает переговорную, стараясь не видеть, как отец бьёт ладонями стёкла и кричит её имя.
Пройдя через рамку металлоискателя, она почти бегом покидает здание тюрьмы, глотает уличный воздух с запахом бензина, пыли и нагретого камня, с выдохом исторгает из себя глухой вой и плач, от которого едва сдерживалась всё время свидания. Страшно только сейчас, а потом — «голова отдельно, руки-ноги отдельно», спасибо Раисе. Кали всё ещё не до конца понимает, что собирается делать, но она сделает всё, что потребуется.
Однажды её отец поставил на кон всё. И проиграл. Кали Рейес — дочь своего отца, как бы она это не отрицала. Где-то на дне души, за плотной толщей страха неизвестного прячется азарт. Безумная надежда поставить на кон всё и сорвать банк.
***
Как только «Ронни» скрывается в проулке, Эйса перебегает улицу и хлопает ладонью по капоту только что остановившегося такси.
— Свали с дороги, — она отпихивает плечом голосующую на обочине дамочку, для которой это такси и остановилось, залетает в салон и смачно выпячивает фак из окошка в ответ на грязные ругательства неудачливой пассажирки.
— Плачу сотню, — она называет адрес, водитель трогается немедленно.
Связь с Коулом давно прервалась, значит он утащил девку куда надо. Вариант, что охранник Маккормик настиг их или прямо сейчас преследует такси – он наверняка запомнил её спектакль — Эйса отвергает, но на всякий случай смотрит в заднее окно почти каждые двадцать секунд.
— Ограбили банк и спешите смыться? — По-доброму усмехается таксист, глядя на неё сквозь зеркало заднего вида. Эйса замолкает в нерешительности, думает, послать его подальше или поддержать болтовню, чтобы он не слишком хорошо её запомнил, ведь, как известно негативная реакция врезается в память куда сильнее позитивной. Она глядит на него в ответ. Вроде добрый малый, простое лицо, без хамских ужимок, заигрываний и злости мелкоплавающего неудачника, вынужденного впахивать за баранкой по двенадцать часов каждый день. Нормальный мужик. Эйса позволяет себе расслабиться.
— Хочу поскорее уехать отсюда, — ещё раз покрутив головой, Ривера откидывается на сиденье.
— Понимаю, — кивает водитель и после под каким-то немыслимым углом выворачивает руки, тянется к окну. Эйса едва не вскрикивает от неожиданности. — Я вот что могу сделать, — он надвигает на её окно плотную шторку. — Потяните до конца. И с другой стороны тоже. У меня тут часто трахаются на заднем. Сервис, типа, — он широко и гордо улыбается ей в зеркало.
— Класс, — тянет в ответ Ривера, выдавливая скупую улыбку в ответ и задвигает шторки, а то сидела, как в аквариуме, чёрт побери. А ведь она уже успела испугаться. В таком диком напряжении везде может почудится сговор.
Секса, вот чего ей не хватает сейчас. Выжечь остатки адреналина, снять это чёртово напряжение, освободить голову. Хоть самой в трусы лезь. Ближайший член ждёт её в клоповнике с подкопчеными стенами, да только вот он мастер набивать себе цену и строить из себя целку, а ей вокруг да около плясать не хочется. Вариант трахнуться с водилой такси Ривера отметает сразу — иначе он запомнит её на всю жизнь. Да и вряд ли простой таксист хоть в половину будет так же хорош, как Оливер Данэм.
Воспоминания о том, что он творил с ней тогда, в машине, вызывают липкое, нарастающее желание, концентрирующееся чуть ниже ремня шорт. Ривера сводит колени вместе так, что косточки впиваются в кожу до боли. Ещё не время думать об этом, не время терять концентрацию. Интересно, курсы для нимфоманок Александра Маккормик тоже курирует? Эйса хмыкает своим мыслям. Сейчас бы ещё выпить и выкурить косяк. Эйса Ривера в принципе состоит из одних зависимостей, из которых зависимость от Данэма нравится ей меньше других.
Оливера в квартире нет. Поцеловав запертую дверь, Ривера спускается на улицу и минут пятнадцать рыщет вокруг дома, потому что инструкций на такой случай ей не давали.
— Нельзя ему на улицу выходить, видите ли, — зло сплевывает она себе под ноги. — И где же ты шляешься, интересно?
Старый, светло-голубой седан тормозит возле неё, едва не задев ей руку, которой Ривера злобно размахивала в такт шагам. Видимо, Данэм, как джинн наоборот, является, если мысленно послать его нахуй.
— Где только ты берёшь этот хлам? — плюхаясь на пассажирское сиденье, брезгливо спрашивает она.
— Спалила наше прикрытие, — Данэм отчитывает её, проигнорировав её вопрос, который в их положении становится риторическим. Ривера закатывает глаза.
— Не надо врать, я вышла на углу!
— Могла бы и подальше.
— Ты параноик. — Таксисту чхать на их прикрытие, вероятность того, что люди Маккормика словят его и заставят показать, где она вышла, есть, но мала. Скорее, тот рыжий страшный мужик бросится за Коулом по горячим следам, а там уже от неё ничего не зависит. Лично у Эйсы по всем фронтам всё гладко, да только Данэму это как об стену.