Сел на скамью, с зажимом в руке. Рассмотрел добычу. Вот он, кусочек смерти!
— В машину его! — сказал фельдшеру.
Отнесли. Вставил трубку ему, развентилировал легкие. Грудь, сперва медленно, стала подниматься. В лице появился цвет.
— Ну что? — Какой-то начальник отпахнул заднюю дверцу. «Имеет право»! За ним стояли эти гуляки.
Кислюк медленно открыл веки. В глазах его стало появляться выражение — не слишком, сказал бы я, дружелюбное.
— Господи... и на том свете евреи! — рявкнул Кислюк, уже явно ощущая себя на этом, работая на публику.
Раздался здоровый смех. Живы-с! И даже изволят-с шутить!
— Выходи. — Я поднял его за шею.
— Ты чего? В больницу поехали! — Он развалился на носилках.
— Приехали! — Я силой поднял его, выпихнул из машины.
— Ты еще пожалеешь об этом! — во всю свою, мною прочищенную глотку рявкнул он.
Я жахнул перед его носом дверкой.
— Поехали! — скомандовал я.
Водитель, поколебавшись, поехал.
— Не привез? — спросили меня.
— Выронил, — мрачно ответил я.
На время забыли про меня — правда, я не сумел и тут расслабиться. Разговор... уж больно резанул мне, серпом по... чреслам. Все находящиеся тут с придыханием говорили, что к нам в город направляется великая международная миссия «Врачи мира», протягивают руку... и наверняка что-то можно будет урвать. Я был в бешенстве. Сами же все развалили, а теперь... иностранные дяди будут тут командовать. В интернате живет пацан с «волчьей пастью»! Элементарная операция, вовремя не сделанная... а теперь какой-нибудь Жоао Жильберто сделает ее — и все газеты наши будут восхищаться — ах, ах! Европа! Америка!.. А что таких хирургов, как я... каким я мог бы быть... сживают со света — это хорошо. Сам же Кошелев ленточку перед ними будет разрезать, на каком-нибудь гуманитарном «мерседесе» будет ездить, подаренном городу. А тут — погибай! Может, и Ксюху вспомнят. Прооперируют. Но не я!.. Хотя через год-два и мы бы с Гришко вышли на эту операцию!.. Но разве дадут? А из Ксюхи, глядишь, сделают медицинскую сенсацию, мировую знаменитость. На тетраде Фалло, что у Ксюшки, самые модные нынче операции. Куда уж мне!
— Зайди-ка! — высунулся из кабинетика Илья Зайчик, главный наш.
— Я?! — приподнялся.
— Ты, ты! — произнес грозно.
Вот это — мне. Очередная порция... плюх. Кому же еще?
— Что ты там натворил?
Сел на скамью, с зажимом в руке. Рассмотрел добычу. Вот он, кусочек смерти!
— В машину его! — сказал фельдшеру.
Отнесли. Вставил трубку ему, развентилировал легкие. Грудь, сперва медленно, стала подниматься. В лице появился цвет.
— Ну что? — Какой-то начальник отпахнул заднюю дверцу. «Имеет право»! За ним стояли эти гуляки.
Кислюк медленно открыл веки. В глазах его стало появляться выражение — не слишком, сказал бы я, дружелюбное.
— Господи... и на том свете евреи! — рявкнул Кислюк, уже явно ощущая себя на этом, работая на публику.
Раздался здоровый смех. Живы-с! И даже изволят-с шутить!
— Выходи. — Я поднял его за шею.
— Ты чего? В больницу поехали! — Он развалился на носилках.
— Приехали! — Я силой поднял его, выпихнул из машины.
— Ты еще пожалеешь об этом! — во всю свою, мною прочищенную глотку рявкнул он.
Я жахнул перед его носом дверкой.
— Поехали! — скомандовал я.
Водитель, поколебавшись, поехал.
— Не привез? — спросили меня.
— Выронил, — мрачно ответил я.
На время забыли про меня — правда, я не сумел и тут расслабиться. Разговор... уж больно резанул мне, серпом по... чреслам. Все находящиеся тут с придыханием говорили, что к нам в город направляется великая международная миссия «Врачи мира», протягивают руку... и наверняка что-то можно будет урвать. Я был в бешенстве. Сами же все развалили, а теперь... иностранные дяди будут тут командовать. В интернате живет пацан с «волчьей пастью»! Элементарная операция, вовремя не сделанная... а теперь какой-нибудь Жоао Жильберто сделает ее — и все газеты наши будут восхищаться — ах, ах! Европа! Америка!.. А что таких хирургов, как я... каким я мог бы быть... сживают со света — это хорошо. Сам же Кошелев ленточку перед ними будет разрезать, на каком-нибудь гуманитарном «мерседесе» будет ездить, подаренном городу. А тут — погибай! Может, и Ксюху вспомнят. Прооперируют. Но не я!.. Хотя через год-два и мы бы с Гришко вышли на эту операцию!.. Но разве дадут? А из Ксюхи, глядишь, сделают медицинскую сенсацию, мировую знаменитость. На тетраде Фалло, что у Ксюшки, самые модные нынче операции. Куда уж мне!
— Зайди-ка! — высунулся из кабинетика Илья Зайчик, главный наш.
— Я?! — приподнялся.
— Ты, ты! — произнес грозно.
Вот это — мне. Очередная порция... плюх. Кому же еще?
— Что ты там натворил?