– Кто остался последний, тот платит за ущерб. Так ему и передай, – обратился я к Артаниэлю.
Не знаю, кто именно там остался, да и без разницы. Видеть развлечения ещё одного Изгоя мне совершенно не хотелось. Точно не сегодня. Но когда-нибудь я вернусь и разнесу здесь всё. Возможно, включая здешних Сервусов, что-то не такие уж они бедные и несчастные, притесняемые рабы. Наверняка среди них есть разные люди, но в этом притоне собралась сплошная мразь.
– Нельзя так всё оставлять! – негодовал я. – Девушки там не шлюхи, а рабыни! Даже искалеченные мутантки не заслуживают, чтобы их так использовали. А есть же и нормальные, они сопротивляются...
– И убили одного из наших, – напомнила Бесс. – Ты же сам выступал за права Сервусов.
Я заскрипел зубами. Вот как ей объяснять, что не все Сервусы одинаковые? Есть хорошие, есть сволочи, как в любой расе, у любого народа. Это же не зависит от роста, цвета кожи и прочего. Но для неё-то все рабы на одно лицо. И надо бы считать успехом то, что Бесс вообще задумалась об их правах с моей подачи.
Она даже о чём-то там договорилась с мадам Бертой, подробностей я пока не выяснил, но расходились обе стороны вполне довольные диалогом. Нас не пытались остановить и взять в плен, хотя я этого ожидал. Конечно, клану оружейников нужны союзники. Но не такие же!
– Когда рабы становятся рабовладельцами, то теряют право на сочувствие, – наконец я придумал достойный ответ.
– Я говорила, что этот мир требуется менять, – вздохнула Бесс. – Но ты ведь отказался помогать. Только менять надо не разрушая то, что не нравится, а создавая альтернативу. Нам что, истребить половину жителей Форпоста, а вторую половину отвезти в Цитадель? И их вместе с нами истребят Виндзоры. А может, и остальные кланы нарушат наши договорённости. Форпост нужен всем и никто не торопится его менять.
Хорошо, что я всё-таки не стал говорить про Люка. Он так и не присоединился к нам, зато объявился Лео. Пока мы с Бесс разговаривали, остальные плелись позади.
– Я не отказывался помогать. Просто... Ты идеалистка! И при этом закрываешь глаза на такое... Уж определись, мир во всём мире и счастье для всех, или пусть живут, как хотят и как могут.
– Никого нельзя привести к лучшей жизни силой. Всегда останутся те, кого тянет к грязи и мерзости. И должно быть место, где они могут это получить. Иначе они придут за желаемым к нам или кому-то ещё.
На этот раз я возражений не придумал, хотя понимал ошибочность такой логики. Пусть бы даже такие люди, как Люк, творили, что хотели в Форпосте. Если бы тут все были такими. Но рабы с контроллерами чем виноваты, чтобы становиться их жертвами? Вот на арену выходят добровольно – ну и пусть себе сражаются. Если, конечно, там вправду всё только добровольно, хотя и в этом есть сомнения.
– Почему ты не хочешь освободить пленных из притона? – спросил я. – Они могли бы присоединиться к клану...
– Там же дикие, – вытаращила глаза Бесс. – Те, у кого есть интерфейс, давно бы вырвались сами. А дикие... ну, они же дикие.
Так, что ещё за дикие? Я уже слышал про таких, но пока не понял. Пришлось спросить прямо. Интересно, Табул из деревни должен знать такие вещи и я выдаю себя?
– Ну, у них нет интерфейса, – пожала плечами Бесс. – У некоторых был, но исчез. Они уходят в Руины, а возвращаются без интерфейса. Как Сервусы. Ходят слухи, что из Руин иногда приходят дикие, которые туда не уходили. Но не знаю...
– И их тут же превращают в рабов, потому что они не могут сопротивляться. Отлично просто! – возмутился я. – Они же люди. Нормальные люди!
– У нормальных есть интерфейс, – пожала плечами она. – Если спасать диких, их станет больше, у них появятся дети, тоже без интерфейса. В итоге он пропадёт у всех. С ним и без того часто бывают проблемы.
Да, интерфейс, конечно, полезная вещь. Но живут же в нашем мире без него, и ничего. И здесь раньше жили, он точно не с древних времён существует.
– У большинства Табулов ведь почти нет навыков, даже инвентарь редко открывается, – вспомнил я.
– Что? Инвентарь?
– Личное пространство, – поправился я.
– Кто остался последний, тот платит за ущерб. Так ему и передай, – обратился я к Артаниэлю.
Не знаю, кто именно там остался, да и без разницы. Видеть развлечения ещё одного Изгоя мне совершенно не хотелось. Точно не сегодня. Но когда-нибудь я вернусь и разнесу здесь всё. Возможно, включая здешних Сервусов, что-то не такие уж они бедные и несчастные, притесняемые рабы. Наверняка среди них есть разные люди, но в этом притоне собралась сплошная мразь.
– Нельзя так всё оставлять! – негодовал я. – Девушки там не шлюхи, а рабыни! Даже искалеченные мутантки не заслуживают, чтобы их так использовали. А есть же и нормальные, они сопротивляются...
– И убили одного из наших, – напомнила Бесс. – Ты же сам выступал за права Сервусов.
Я заскрипел зубами. Вот как ей объяснять, что не все Сервусы одинаковые? Есть хорошие, есть сволочи, как в любой расе, у любого народа. Это же не зависит от роста, цвета кожи и прочего. Но для неё-то все рабы на одно лицо. И надо бы считать успехом то, что Бесс вообще задумалась об их правах с моей подачи.
Она даже о чём-то там договорилась с мадам Бертой, подробностей я пока не выяснил, но расходились обе стороны вполне довольные диалогом. Нас не пытались остановить и взять в плен, хотя я этого ожидал. Конечно, клану оружейников нужны союзники. Но не такие же!
– Когда рабы становятся рабовладельцами, то теряют право на сочувствие, – наконец я придумал достойный ответ.
– Я говорила, что этот мир требуется менять, – вздохнула Бесс. – Но ты ведь отказался помогать. Только менять надо не разрушая то, что не нравится, а создавая альтернативу. Нам что, истребить половину жителей Форпоста, а вторую половину отвезти в Цитадель? И их вместе с нами истребят Виндзоры. А может, и остальные кланы нарушат наши договорённости. Форпост нужен всем и никто не торопится его менять.
Хорошо, что я всё-таки не стал говорить про Люка. Он так и не присоединился к нам, зато объявился Лео. Пока мы с Бесс разговаривали, остальные плелись позади.
– Я не отказывался помогать. Просто... Ты идеалистка! И при этом закрываешь глаза на такое... Уж определись, мир во всём мире и счастье для всех, или пусть живут, как хотят и как могут.
– Никого нельзя привести к лучшей жизни силой. Всегда останутся те, кого тянет к грязи и мерзости. И должно быть место, где они могут это получить. Иначе они придут за желаемым к нам или кому-то ещё.
На этот раз я возражений не придумал, хотя понимал ошибочность такой логики. Пусть бы даже такие люди, как Люк, творили, что хотели в Форпосте. Если бы тут все были такими. Но рабы с контроллерами чем виноваты, чтобы становиться их жертвами? Вот на арену выходят добровольно – ну и пусть себе сражаются. Если, конечно, там вправду всё только добровольно, хотя и в этом есть сомнения.
– Почему ты не хочешь освободить пленных из притона? – спросил я. – Они могли бы присоединиться к клану...
– Там же дикие, – вытаращила глаза Бесс. – Те, у кого есть интерфейс, давно бы вырвались сами. А дикие... ну, они же дикие.
Так, что ещё за дикие? Я уже слышал про таких, но пока не понял. Пришлось спросить прямо. Интересно, Табул из деревни должен знать такие вещи и я выдаю себя?
– Ну, у них нет интерфейса, – пожала плечами Бесс. – У некоторых был, но исчез. Они уходят в Руины, а возвращаются без интерфейса. Как Сервусы. Ходят слухи, что из Руин иногда приходят дикие, которые туда не уходили. Но не знаю...
– И их тут же превращают в рабов, потому что они не могут сопротивляться. Отлично просто! – возмутился я. – Они же люди. Нормальные люди!
– У нормальных есть интерфейс, – пожала плечами она. – Если спасать диких, их станет больше, у них появятся дети, тоже без интерфейса. В итоге он пропадёт у всех. С ним и без того часто бывают проблемы.
Да, интерфейс, конечно, полезная вещь. Но живут же в нашем мире без него, и ничего. И здесь раньше жили, он точно не с древних времён существует.
– У большинства Табулов ведь почти нет навыков, даже инвентарь редко открывается, – вспомнил я.
– Что? Инвентарь?
– Личное пространство, – поправился я.