— Телохранителем? Нет. Мое тело охранять не нужно. Достаточно устранить одержимых, которые угрожают мне, другим жителям города, и раз уж на то пошло — другим одержимым. Паучиха не справится с этими тварями, а если мне самому придется вступить в бой, пострадает слишком много невинных людей. Маска будет разрушена, мне придется искать новое тело. Ты ведь, наверняка, знаешь, как тяжело такому, как я, отыскать подходящее убежище.
— Почему бы мне сначала не убить тебя? А затем не переключиться на одержимых, о которых ты говоришь?
— О! Хорошо, что ты спросил. Что ж, все очень просто — ты не можешь меня убить. Ты не смог заметить меня, пока я сам не приоткрыл лицо, и ты ничего не сможешь сделать мне, как бы ни старался. Зато эти одержимые могут. Их много. Конечно, ты мог бы объединиться с ними, вот только — зачем? Мои цели тебе известны, а вот чего хотят они, кроме как убрать меня с дороги, я не знаю. Недавно их видели возле Врат. Вероятно, хотят подобраться к Императору.
— К Императору? — Тошайо вцепился в бокал.
— Нежить для меня непостижима, экзорцист. Как ты не в силах понять, что нужно подобным мне, так и я не представляю, что ими движет. Одержимые с трудом разговаривают, а уж для связного диалога не подходят совсем. Я бы назвал их исполнителями. Наверняка за их плечами кто-то стоит, и этому существу поперек горла, что нечисть, вернее избранные из рядов нечисти, способны жить за Вратами, общаясь с верхушкой Империи. Что вы делаете с несчастными божками? С кицунэ? Вы с ними живете, почти в согласии, почти в мире. Но что вы делаете с духами?
— Изгоняем, — прохрипел Тошайо.
— Я не хочу сказать, что моя благотворительность бескорыстна в полном смысле слова, но я не сказал бы подобного даже по отношению к лучшим представителям твоего рода. Что такое благие дела? Помочь, утешить, накормить. Все это я делаю ежедневно. Просты ли мои цели? Вовсе нет, и я не хочу скрывать их от тебя. Я собираюсь укрепиться при дворе, продвигать новые проекты, доказать Его Величеству, что нежить может быть разумна, полезна. Если кому-то удастся сделать подобное, в Метрополисе изменится многое. И многое — в лучшую сторону. Мы перестанем прятаться, сделаем город безопасным. Такие, как ты, перестанут быть для нас ночным кошмаром, а ваше число возрастет. Неужели ты не хотел бы увидеть расцвет своего ордена?
Слушать демона Тошайо приходилось с большой осторожностью. Он не сомневался в том, что почти все, сказанное за столом, было ложью, но отделить правду не мог, сколько бы ни старался. Речь Хикэру звучала продуманной. Действительно, он занимался благотворительностью. Действительно, хотел втереться в доверие ко двору, занять место повыше. Для демонов такое поведение было обычным. Хочет ли он уничтожить угрозу руками Тошайо и возвыситься за счет этого? Вполне возможно.
Даже угроза нежити казалась Тошайо совершенно обычным делом. Личи, а в особенности молодые личи, ненавидели демонов сильнее, чем смертных. В основном из-за того, что демоны могли скрываться среди смертных под маской, а у личей такой возможности не было издревле, поэтому они сторонились городов или жили чуть поодаль, прячась в пещерах, а теперь — даже в мусорных кучах. Для существ подобного уровня такая жизнь была унизительной. Все красиво сходилось, даже то, что Хикэру расчистил место для новых кварталов и мог этим потревожить лича.
— Ты хочешь, чтобы я убил одержимых?
— Убил? — Хикэру возмущенно посмотрел на Тошайо. — Нет, мастер экзорцист, я хочу, чтобы вы вернули дух, если это будет возможно. И я хочу, чтобы вы уничтожили дух, если окажется, что вернуть его в потусторонний мир никак нельзя. Понимаете? Ваша работа — та, за которую вам должны платить деньги. И я заплачу. Много денег.
— Почему я?
— Я тебя проверил. Акеми весьма кстати решила устроить свой последний концерт, я помог ей, и вот, она — знаменита, а я узнал, на что способен мой знакомый. Ты легко справился с паучихой, ей не удалось провести тебя, хотя она была уже старой, а значит — мудрой.
— Ты убил ее.
— Да, конечно. Как же иначе? Она согласилась убить человека. Если бы я не сделал этого, кто знает, кого еще она могла послушать?
— Она согласилась убить человека по твоей просьбе.
— По просьбе? Нет, что ты! Какая глупость — просьба. Она захотела большего. Решила вскарабкаться повыше. Ее прельщала возможность выпивать человеческие души, хотя она знала, что это запрещено. Впрочем, твой мягкий характер мне только на руку. Ты не станешь фанатично истреблять бедолаг, которые попали под влияние духов. Мне не нужна дорожка трупов — глупышки Акеми вполне достаточно.
— Разве можно было устраивать убийство?
— Можно? Нужно! Мой дорогой экзорцист, вы живете в очень узком мирке и не хотите заглянуть шире. Акеми искала смерти. Она говорила мне, что подумывает, как лучше это сделать. Я поговорил с ней серьезно, и госпожа Акеми заключила со мной договор. Понимаешь, экзорцист? Слава в обмен на жизнь. Мое убийство было необходимой частью ее желания, которое я выполнил целиком и полностью.
— Ты только что признался в преднамеренном убийстве, — заметил Тошайо.
— Друг мой, ты забываешь важную вещь. Прежде всего, я могу лгать. Во вторую очередь, я не убивал никого, кроме отвратительного чудовища — мерзкой женщины-паучихи. Которая как раз и убила госпожу Акеми. Ужасная трагедия!
— Неважно, — отмахнулся Тошайо. — Ты признался в этом мне и хочешь, чтобы я взялся за работу?
— Телохранителем? Нет. Мое тело охранять не нужно. Достаточно устранить одержимых, которые угрожают мне, другим жителям города, и раз уж на то пошло — другим одержимым. Паучиха не справится с этими тварями, а если мне самому придется вступить в бой, пострадает слишком много невинных людей. Маска будет разрушена, мне придется искать новое тело. Ты ведь, наверняка, знаешь, как тяжело такому, как я, отыскать подходящее убежище.
— Почему бы мне сначала не убить тебя? А затем не переключиться на одержимых, о которых ты говоришь?
— О! Хорошо, что ты спросил. Что ж, все очень просто — ты не можешь меня убить. Ты не смог заметить меня, пока я сам не приоткрыл лицо, и ты ничего не сможешь сделать мне, как бы ни старался. Зато эти одержимые могут. Их много. Конечно, ты мог бы объединиться с ними, вот только — зачем? Мои цели тебе известны, а вот чего хотят они, кроме как убрать меня с дороги, я не знаю. Недавно их видели возле Врат. Вероятно, хотят подобраться к Императору.
— К Императору? — Тошайо вцепился в бокал.
— Нежить для меня непостижима, экзорцист. Как ты не в силах понять, что нужно подобным мне, так и я не представляю, что ими движет. Одержимые с трудом разговаривают, а уж для связного диалога не подходят совсем. Я бы назвал их исполнителями. Наверняка за их плечами кто-то стоит, и этому существу поперек горла, что нечисть, вернее избранные из рядов нечисти, способны жить за Вратами, общаясь с верхушкой Империи. Что вы делаете с несчастными божками? С кицунэ? Вы с ними живете, почти в согласии, почти в мире. Но что вы делаете с духами?
— Изгоняем, — прохрипел Тошайо.
— Я не хочу сказать, что моя благотворительность бескорыстна в полном смысле слова, но я не сказал бы подобного даже по отношению к лучшим представителям твоего рода. Что такое благие дела? Помочь, утешить, накормить. Все это я делаю ежедневно. Просты ли мои цели? Вовсе нет, и я не хочу скрывать их от тебя. Я собираюсь укрепиться при дворе, продвигать новые проекты, доказать Его Величеству, что нежить может быть разумна, полезна. Если кому-то удастся сделать подобное, в Метрополисе изменится многое. И многое — в лучшую сторону. Мы перестанем прятаться, сделаем город безопасным. Такие, как ты, перестанут быть для нас ночным кошмаром, а ваше число возрастет. Неужели ты не хотел бы увидеть расцвет своего ордена?
Слушать демона Тошайо приходилось с большой осторожностью. Он не сомневался в том, что почти все, сказанное за столом, было ложью, но отделить правду не мог, сколько бы ни старался. Речь Хикэру звучала продуманной. Действительно, он занимался благотворительностью. Действительно, хотел втереться в доверие ко двору, занять место повыше. Для демонов такое поведение было обычным. Хочет ли он уничтожить угрозу руками Тошайо и возвыситься за счет этого? Вполне возможно.
Даже угроза нежити казалась Тошайо совершенно обычным делом. Личи, а в особенности молодые личи, ненавидели демонов сильнее, чем смертных. В основном из-за того, что демоны могли скрываться среди смертных под маской, а у личей такой возможности не было издревле, поэтому они сторонились городов или жили чуть поодаль, прячась в пещерах, а теперь — даже в мусорных кучах. Для существ подобного уровня такая жизнь была унизительной. Все красиво сходилось, даже то, что Хикэру расчистил место для новых кварталов и мог этим потревожить лича.
— Ты хочешь, чтобы я убил одержимых?
— Убил? — Хикэру возмущенно посмотрел на Тошайо. — Нет, мастер экзорцист, я хочу, чтобы вы вернули дух, если это будет возможно. И я хочу, чтобы вы уничтожили дух, если окажется, что вернуть его в потусторонний мир никак нельзя. Понимаете? Ваша работа — та, за которую вам должны платить деньги. И я заплачу. Много денег.
— Почему я?
— Я тебя проверил. Акеми весьма кстати решила устроить свой последний концерт, я помог ей, и вот, она — знаменита, а я узнал, на что способен мой знакомый. Ты легко справился с паучихой, ей не удалось провести тебя, хотя она была уже старой, а значит — мудрой.
— Ты убил ее.
— Да, конечно. Как же иначе? Она согласилась убить человека. Если бы я не сделал этого, кто знает, кого еще она могла послушать?
— Она согласилась убить человека по твоей просьбе.
— По просьбе? Нет, что ты! Какая глупость — просьба. Она захотела большего. Решила вскарабкаться повыше. Ее прельщала возможность выпивать человеческие души, хотя она знала, что это запрещено. Впрочем, твой мягкий характер мне только на руку. Ты не станешь фанатично истреблять бедолаг, которые попали под влияние духов. Мне не нужна дорожка трупов — глупышки Акеми вполне достаточно.
— Разве можно было устраивать убийство?
— Можно? Нужно! Мой дорогой экзорцист, вы живете в очень узком мирке и не хотите заглянуть шире. Акеми искала смерти. Она говорила мне, что подумывает, как лучше это сделать. Я поговорил с ней серьезно, и госпожа Акеми заключила со мной договор. Понимаешь, экзорцист? Слава в обмен на жизнь. Мое убийство было необходимой частью ее желания, которое я выполнил целиком и полностью.
— Ты только что признался в преднамеренном убийстве, — заметил Тошайо.
— Друг мой, ты забываешь важную вещь. Прежде всего, я могу лгать. Во вторую очередь, я не убивал никого, кроме отвратительного чудовища — мерзкой женщины-паучихи. Которая как раз и убила госпожу Акеми. Ужасная трагедия!
— Неважно, — отмахнулся Тошайо. — Ты признался в этом мне и хочешь, чтобы я взялся за работу?