— Он поехал в театр, сэр.
— Возникли неожиданные затруднения в связи с той маленькой проблемой, которую мы обсуждали с вами сегодня.
— В размещении приглашенных, сэр?
— Не совсем, мистер Хаскелл, но речь пойдет о тех же самых лицах. Я хотел бы переговорить с вами, чтобы вы могли потом посоветоваться с мистером Шамбрэном. Когда он вернется в отель, боюсь, я буду уже спать.
— Хорошо, сэр. Я внимательно слушаю.
— Если вы не возражаете, не по телефону.
— Вы хотите, чтобы я поднялся к вам в номер, сэр?
— Если вас не затруднит.
— Разумеется, нет, сэр. Уже иду.
Я подписал чек, вышел из «Гриля» и через вестибюль направился к лифтам, но меня перехватил Карл Нэверс, старший ночной портье. Он только что получил телеграмму с просьбой о бронировании номера для Лили Дориш, немецкой кинозвезды. Указывалось и время прибытия — примерно час ночи, не лучшее для организации торжественной встречи.
— Эта дама привыкла, чтобы ее принимали по высшему разряду, — напомнил Карл. — Если в вестибюли она не увидит как минимум двух фотографов, скандала не миновать.
— Я думаю, мы что-нибудь придумаем, — успокоил я его.
— И вы держитесь поблизости, — попросил Карл. — Лили любит, когда вокруг нее вьются симпатичные молодые люди. Наверное, стоит позвонить в пару газет, чтобы прислали своих репортеров. Лили всегда найдет, что им сказать.
— В час ночи? — запротестовал я.
— Этот отель, — напомнил Карл, — принадлежит Джорджу Бэттлу, который сидит на Ривьере, считая деньги и другие ценности. Наша Лили числится среди «других ценностей». Так что не теряйте времени даром.
Я прошел в комнату за стойкой, где стоял телефонный аппарат, и сделал несколько звонков, чтобы Лили Дориш не могла пожаловаться на оказанный ей прием. На это у меня ушло двадцать минут. Затем я вошел в кабину лифта и поднялся на семнадцатый этаж.
Дверь в его номер оказалась открытой, поэтому я постучал и переступил порог.
— Прошу извинить, что заставил вас ждать, сэр, но…
Следующее слово застряло у меня в горле. Мюррей Кардью лежал на спине, в неудобной позе. Смокинг он сменил на черный бархатный пиджак. Седые волосы на левом виске покраснели от крови. Его ударили по голове!
Я — не доктор. И не мог определить, дышит ли он. Но мне показалось, что у него чуть подрагивают веки.
— Мистер Кардью! — воскликнул я.
Ответа не последовало, и веки замерли.
— Он поехал в театр, сэр.
— Возникли неожиданные затруднения в связи с той маленькой проблемой, которую мы обсуждали с вами сегодня.
— В размещении приглашенных, сэр?
— Не совсем, мистер Хаскелл, но речь пойдет о тех же самых лицах. Я хотел бы переговорить с вами, чтобы вы могли потом посоветоваться с мистером Шамбрэном. Когда он вернется в отель, боюсь, я буду уже спать.
— Хорошо, сэр. Я внимательно слушаю.
— Если вы не возражаете, не по телефону.
— Вы хотите, чтобы я поднялся к вам в номер, сэр?
— Если вас не затруднит.
— Разумеется, нет, сэр. Уже иду.
Я подписал чек, вышел из «Гриля» и через вестибюль направился к лифтам, но меня перехватил Карл Нэверс, старший ночной портье. Он только что получил телеграмму с просьбой о бронировании номера для Лили Дориш, немецкой кинозвезды. Указывалось и время прибытия — примерно час ночи, не лучшее для организации торжественной встречи.
— Эта дама привыкла, чтобы ее принимали по высшему разряду, — напомнил Карл. — Если в вестибюли она не увидит как минимум двух фотографов, скандала не миновать.
— Я думаю, мы что-нибудь придумаем, — успокоил я его.
— И вы держитесь поблизости, — попросил Карл. — Лили любит, когда вокруг нее вьются симпатичные молодые люди. Наверное, стоит позвонить в пару газет, чтобы прислали своих репортеров. Лили всегда найдет, что им сказать.
— В час ночи? — запротестовал я.
— Этот отель, — напомнил Карл, — принадлежит Джорджу Бэттлу, который сидит на Ривьере, считая деньги и другие ценности. Наша Лили числится среди «других ценностей». Так что не теряйте времени даром.
Я прошел в комнату за стойкой, где стоял телефонный аппарат, и сделал несколько звонков, чтобы Лили Дориш не могла пожаловаться на оказанный ей прием. На это у меня ушло двадцать минут. Затем я вошел в кабину лифта и поднялся на семнадцатый этаж.
Дверь в его номер оказалась открытой, поэтому я постучал и переступил порог.
— Прошу извинить, что заставил вас ждать, сэр, но…
Следующее слово застряло у меня в горле. Мюррей Кардью лежал на спине, в неудобной позе. Смокинг он сменил на черный бархатный пиджак. Седые волосы на левом виске покраснели от крови. Его ударили по голове!
Я — не доктор. И не мог определить, дышит ли он. Но мне показалось, что у него чуть подрагивают веки.
— Мистер Кардью! — воскликнул я.
Ответа не последовало, и веки замерли.