Теперь Эрле ещё и предоставлялась прелестная возможность любоваться на длинные ноги весьма породистого и явно очень дорогого коня. Такие кони не бывают у разбойников, она готова просто поклясться в этом!
Увы, но её, словно какую-то непосильную ношу, перекинули через седло. Сам похититель запрыгнул в него с преувеличенной лёгкостью, но коню не понравилось распределение ноши.
Теперь Эрла могла любоваться на грунтовую дорогу под ногами. Ну, спасибо, что не столичную, а ту, что вела в лес — краем глаза, кроме сапог парня и стремени лошадки, она могла наблюдать ещё и ряд деревьев, что росли вокруг Кррэа, а вскоре явно будут сожжены Лиарой в приступе гнева и поисков доченьки. Главное, чтобы не сожгла вместе с доченькой, а то накладка получится.
Сопротивляться она не видела совершенно никакого смысла. Во-первых, если её похитили у матери без особых претензий на деньги, а с надеждой восстановить справедливость, то похититель — кто-то благородный. А если за деньги, то надо всего лишь рассказать о том, что её отец — Дарнаэл Тьеррон, и вопрос относительно того, у кого с грустных родителей требовать откуп, отпадёт сам собой. Королева Эрроки будет колдовать и портить похитителю нервы, ещё и заявит, что тут можно похищать только женщинам мужчин, а не наоборот, а вот элвьентский правитель запросто отдаст то, что от него потребуют, заберёт доченьку — и был таков!
Во-вторых, сама Эрла беспрепятственно смогла бы отыскать коня только в следующем селении, а до него ещё дойти надо. Тут конь уже был, конь, между прочим, бесплатный, а об ориентировках принцессы он ещё ничего не знал. Значит, можно поскорее выбраться из матушкиного логова.
Ну, и в-третьих, Роке настолько надоели все царедворские интриги, что она была почти рада нормальному, простому мужчине, а не чокнутой ведьме, собирающейся проводить над её детородными возможностями свои наглые эксперименты!
Впрочем, через минут пять, когда конь потрусил быстрее, отчаянная радость сменилась немалым раздражением. Висеть вниз головой было трудно, а Эрла ещё и позавтракала, и последствия приёма пищи нагло стремились вырваться на свободу — тошнило сильно. К тому же, перед глазами окончательно примелькались проклятые камешки, и девушка надеялась на то, что совсем-совсем скоро дорога закончится, а она не заканчивалась.
— Эй! — окликнула она похитителя сдавленным голосом. — Ты, как там тебя зовут… Кстати, как тебя зовут?
— Рсан, — рвано представился парень.
— А я Рока… Эрла, то есть, — она мотнула головой, и рыжевато-каштановые волосы окончательно утеряли подобие причёски, последняя шпилька опознавательным знаком свалилась на дорогу, а кудри принялись волочиться по земле. — Ты не мог бы меня хотя бы посадить?
— Даже не подумаю. Вашему королевскому кодлу только дай одуматься, и я моментально превращусь в камешек!
Эрла нахмурилась. Вообще-то, превращать в камень не умела даже мама, таким заклинаниям учиться надо до самой последней, пятой степени Магистра, а то и до Высшего Мага, то есть, Высшей Ведьмы.
— Я не буду! Честное королевское! — девушка попыталась поднять голову, но попытка сменилась только сильным чувством тошноты. — Ну, слушай, мне плохо уже. Переверни меня и посади нормально, коню ж трудно!
Минуты две её преследовала абсолютная тишина, а после горестный и усталый вздох.
— Хочешь, я тебе денег дам? У меня есть в котомке! — проклятый корсет, что ж так давит-то?
Молчание усилилось.
— Ну хоть корсет развяжи, задохнусь же…
На этом заявлении конь остановился и фыркнул. Всадник, очевидно, потерял терпение, а с ноющими принцессами общаться не планировал.
— На кой чёрт сдались мне твои деньги? — сердито прошипел он. — У меня свои были, пока твоя мать не расстаралась!
— Ну я ж не знала, — возразила девушка. — Слушай, ну будь другом, раз черкани своим кинжалом по спине, там, где шнуровка, и всё…
Он, кажется, с большим удовольствием черканул бы кинжалом по её шее, но вместо того, чтобы убить принцессу, прошипел сквозь зубы что-то не шибко цензурное, потянул её за невесть когда связанные руки — даже сам не понял, когда успел лишить принцессу подобной привилегии хотя бы царапаться и пинаться, — и усадил на коня уже по-человечески, перед собой, правда, боком, словно в дамское седло.
Девушка завертелась — шнуровка корсета порвалась сама, благодаря то ли магии, то ли разбойнику, — и уставилась на молодого парня, решившего заняться её самым наглым похищением.
Теперь Эрле ещё и предоставлялась прелестная возможность любоваться на длинные ноги весьма породистого и явно очень дорогого коня. Такие кони не бывают у разбойников, она готова просто поклясться в этом!
Увы, но её, словно какую-то непосильную ношу, перекинули через седло. Сам похититель запрыгнул в него с преувеличенной лёгкостью, но коню не понравилось распределение ноши.
Теперь Эрла могла любоваться на грунтовую дорогу под ногами. Ну, спасибо, что не столичную, а ту, что вела в лес — краем глаза, кроме сапог парня и стремени лошадки, она могла наблюдать ещё и ряд деревьев, что росли вокруг Кррэа, а вскоре явно будут сожжены Лиарой в приступе гнева и поисков доченьки. Главное, чтобы не сожгла вместе с доченькой, а то накладка получится.
Сопротивляться она не видела совершенно никакого смысла. Во-первых, если её похитили у матери без особых претензий на деньги, а с надеждой восстановить справедливость, то похититель — кто-то благородный. А если за деньги, то надо всего лишь рассказать о том, что её отец — Дарнаэл Тьеррон, и вопрос относительно того, у кого с грустных родителей требовать откуп, отпадёт сам собой. Королева Эрроки будет колдовать и портить похитителю нервы, ещё и заявит, что тут можно похищать только женщинам мужчин, а не наоборот, а вот элвьентский правитель запросто отдаст то, что от него потребуют, заберёт доченьку — и был таков!
Во-вторых, сама Эрла беспрепятственно смогла бы отыскать коня только в следующем селении, а до него ещё дойти надо. Тут конь уже был, конь, между прочим, бесплатный, а об ориентировках принцессы он ещё ничего не знал. Значит, можно поскорее выбраться из матушкиного логова.
Ну, и в-третьих, Роке настолько надоели все царедворские интриги, что она была почти рада нормальному, простому мужчине, а не чокнутой ведьме, собирающейся проводить над её детородными возможностями свои наглые эксперименты!
Впрочем, через минут пять, когда конь потрусил быстрее, отчаянная радость сменилась немалым раздражением. Висеть вниз головой было трудно, а Эрла ещё и позавтракала, и последствия приёма пищи нагло стремились вырваться на свободу — тошнило сильно. К тому же, перед глазами окончательно примелькались проклятые камешки, и девушка надеялась на то, что совсем-совсем скоро дорога закончится, а она не заканчивалась.
— Эй! — окликнула она похитителя сдавленным голосом. — Ты, как там тебя зовут… Кстати, как тебя зовут?
— Рсан, — рвано представился парень.
— А я Рока… Эрла, то есть, — она мотнула головой, и рыжевато-каштановые волосы окончательно утеряли подобие причёски, последняя шпилька опознавательным знаком свалилась на дорогу, а кудри принялись волочиться по земле. — Ты не мог бы меня хотя бы посадить?
— Даже не подумаю. Вашему королевскому кодлу только дай одуматься, и я моментально превращусь в камешек!
Эрла нахмурилась. Вообще-то, превращать в камень не умела даже мама, таким заклинаниям учиться надо до самой последней, пятой степени Магистра, а то и до Высшего Мага, то есть, Высшей Ведьмы.
— Я не буду! Честное королевское! — девушка попыталась поднять голову, но попытка сменилась только сильным чувством тошноты. — Ну, слушай, мне плохо уже. Переверни меня и посади нормально, коню ж трудно!
Минуты две её преследовала абсолютная тишина, а после горестный и усталый вздох.
— Хочешь, я тебе денег дам? У меня есть в котомке! — проклятый корсет, что ж так давит-то?
Молчание усилилось.
— Ну хоть корсет развяжи, задохнусь же…
На этом заявлении конь остановился и фыркнул. Всадник, очевидно, потерял терпение, а с ноющими принцессами общаться не планировал.
— На кой чёрт сдались мне твои деньги? — сердито прошипел он. — У меня свои были, пока твоя мать не расстаралась!
— Ну я ж не знала, — возразила девушка. — Слушай, ну будь другом, раз черкани своим кинжалом по спине, там, где шнуровка, и всё…
Он, кажется, с большим удовольствием черканул бы кинжалом по её шее, но вместо того, чтобы убить принцессу, прошипел сквозь зубы что-то не шибко цензурное, потянул её за невесть когда связанные руки — даже сам не понял, когда успел лишить принцессу подобной привилегии хотя бы царапаться и пинаться, — и усадил на коня уже по-человечески, перед собой, правда, боком, словно в дамское седло.
Девушка завертелась — шнуровка корсета порвалась сама, благодаря то ли магии, то ли разбойнику, — и уставилась на молодого парня, решившего заняться её самым наглым похищением.