«Да, знаю, это бесчестно, даже подло, но на кону стоит не просто удержание секрета, но и твое великое княжение, а так же безопасность всех русских земель. Это наш крест и нам его нести».
С «крестом» Штыков попал в цель и Юрий Всеволодович вынужден был в целом согласиться с необходимостью проверок.
«Но мы такими шагами по отношению к дружинникам можем потерять их доверие», – все же сказал он.
«Обидчивые какие… Неженки», – фыркнул Юрий-вселенец.
Но тоже призадумался. Сбрасывать полную потерю лояльности со счетов не стоило. Могут ведь посчитать себя свободными от обязательств и несмотря на клятвы целенаправленно пойти на прямое предательство.
«Нет, на прямое предательство они не пойдут, – заметил реципиент. – Но и защищать мои интересы не станут если могут этого не делать оставшись в стороне, тогда как сейчас кинутся на защиту не раздумывая».
«Классическая палка о двух концах… Что ж, надо над этим еще подумать и молиться, чтобы охочие до наших секретов по-прежнему опасались связываться с тобой. Беда только в том, что рано или поздно, кто-то осмелеет настолько, что потеряет всякую осторожность и если не сам влезет, то подрядит кого-то за долю малую. Как говорится нет такого преступления на которое не пойдет капиталист, то бишь купец, ради получения трехсот процентов прибыли… хотя за точность цитаты не ручаюсь, но смысл верный».
От непростых мыслей отвлекло открытие ворот и въезд в крепость двух телег в сопровождении дюжины воинов-инвалидов способных к охранной деятельности, тупо служа пугалами в отношении залетных татей, что бывало озоровали в округе.
На телегах ехали десять пацанов от девяти до тринадцати лет. Все в худой одежке, по сути рванине.
«Вот и первые птенчики», – удовлетворенно подумал Штыков.
Один из инвалидов двинулся для доклада, но Юрий Всеволодович махнул рукой, дескать не стоит, сам все вижу.
– Здравствуйте юнцы.
– И тебе здравствовать, княжич… – вразнобой ответили они.
– Не надо меня бояться. Я рад, что вы приехали, вас тут никто не обидит. Исполняя обет данный мной Господу, я хочу предоставить каждому их тех, кто оказался в крайне тяжелом положении шанс подняться и стать тем, кем вы сами захотите.
– Кем? – спросил самый смелый и наглый из них, лет двенадцати, хотя может и старше, недоедание сильно сказывается на взрослении.
– Как звать, малец?
– Жданом…
– Так вот ждан, ты можешь стать мастеровым: кузнецом, горшечником, кирпичных дел мастером, работать с деревом и много чего еще… – сказал княжич, а после паузы, добавил: – А можешь стать воином.
На последнем слове глаза у ребят вспыхнули.
Удивляться тут нечему.
Как в советское время дети хотели стать моряками, десантниками, танкистами, летчиками, космонавтами, так и сейчас местная ребятня желала бороздить моря и реки на ладьях или в составе конных дружин снискать славу в битвах. Ведь быть воином это круто.
На то собственно и был расчет. Да, ребята, что выберут мирный труд или кто просто не сможет встать в строй, тоже очень нужны, но все же в первую очередь требовались именно будущие солдаты.
«Да, знаю, это бесчестно, даже подло, но на кону стоит не просто удержание секрета, но и твое великое княжение, а так же безопасность всех русских земель. Это наш крест и нам его нести».
С «крестом» Штыков попал в цель и Юрий Всеволодович вынужден был в целом согласиться с необходимостью проверок.
«Но мы такими шагами по отношению к дружинникам можем потерять их доверие», – все же сказал он.
«Обидчивые какие… Неженки», – фыркнул Юрий-вселенец.
Но тоже призадумался. Сбрасывать полную потерю лояльности со счетов не стоило. Могут ведь посчитать себя свободными от обязательств и несмотря на клятвы целенаправленно пойти на прямое предательство.
«Нет, на прямое предательство они не пойдут, – заметил реципиент. – Но и защищать мои интересы не станут если могут этого не делать оставшись в стороне, тогда как сейчас кинутся на защиту не раздумывая».
«Классическая палка о двух концах… Что ж, надо над этим еще подумать и молиться, чтобы охочие до наших секретов по-прежнему опасались связываться с тобой. Беда только в том, что рано или поздно, кто-то осмелеет настолько, что потеряет всякую осторожность и если не сам влезет, то подрядит кого-то за долю малую. Как говорится нет такого преступления на которое не пойдет капиталист, то бишь купец, ради получения трехсот процентов прибыли… хотя за точность цитаты не ручаюсь, но смысл верный».
От непростых мыслей отвлекло открытие ворот и въезд в крепость двух телег в сопровождении дюжины воинов-инвалидов способных к охранной деятельности, тупо служа пугалами в отношении залетных татей, что бывало озоровали в округе.
На телегах ехали десять пацанов от девяти до тринадцати лет. Все в худой одежке, по сути рванине.
«Вот и первые птенчики», – удовлетворенно подумал Штыков.
Один из инвалидов двинулся для доклада, но Юрий Всеволодович махнул рукой, дескать не стоит, сам все вижу.
– Здравствуйте юнцы.
– И тебе здравствовать, княжич… – вразнобой ответили они.
– Не надо меня бояться. Я рад, что вы приехали, вас тут никто не обидит. Исполняя обет данный мной Господу, я хочу предоставить каждому их тех, кто оказался в крайне тяжелом положении шанс подняться и стать тем, кем вы сами захотите.
– Кем? – спросил самый смелый и наглый из них, лет двенадцати, хотя может и старше, недоедание сильно сказывается на взрослении.
– Как звать, малец?
– Жданом…
– Так вот ждан, ты можешь стать мастеровым: кузнецом, горшечником, кирпичных дел мастером, работать с деревом и много чего еще… – сказал княжич, а после паузы, добавил: – А можешь стать воином.
На последнем слове глаза у ребят вспыхнули.
Удивляться тут нечему.
Как в советское время дети хотели стать моряками, десантниками, танкистами, летчиками, космонавтами, так и сейчас местная ребятня желала бороздить моря и реки на ладьях или в составе конных дружин снискать славу в битвах. Ведь быть воином это круто.
На то собственно и был расчет. Да, ребята, что выберут мирный труд или кто просто не сможет встать в строй, тоже очень нужны, но все же в первую очередь требовались именно будущие солдаты.