— Почему вы не сказали мне раньше, кто моя мать? Теперь я ухожу от вас навсегда.
Односельчане стали уговаривать его остаться, но Эмобали повернулся и пошел от них. Он шел и пел: «Дже Мбнгуаро ирируо э виакорумо мулуводже моповодже э Дугидоро!» — «В Монгиаро, в Дугидоро течет кровь из головы казуара, моей матери!».
Сначала Эмобали пошел в Дугу, а оттуда — в Муджи на реке Бинатури. Там он бросил своих собак и все свои вещи в воду, а потом прыгнул туда сам. До сих пор на дне Бинатури, в том месте, куда он нырнул, глубокая яма — она появилась, ког-гда он ударился о дно. После этого Эмобали вынырнул и закричал сестре и односельчанам — те шли за ним следом, уговаривая вернуться, и теперь стояли на берегу:
— Это из-за вас я убил свою мать — ведь вы не сказали мне, что меня родила самка казуара. Назад я не вернусь, но, когда вы будете ложиться спать здесь, около моего жилища, я буду приходить к вам во сне и советовать, где охотиться на диких свиней и как колдовать, чтобы все на огороде росло лучше.
Сестра Эмобали подумала: «Что теперь буду делать я?» Она взяла в рот перо райской птицы, втянула его в себя и стала райской птицей. Люди бросились ловить ее, но она взлетела и закричала, как кричат райские птицы:
— Коу-коу-коу!
Потом, сев на высокое дерево, она вынула перо изо рта, снова стала девочкой и крикнула односельчанам:
— Живите без нас, мы с братом дети казуара, а не человека!
Прокричав это, сестра Эмобали снова стала птицей и улетела, теперь уже навсегда.
Иногда жители Джибу отправляются на берег Бинатури, к месту, где Эмобали бросился в реку, и ложатся там спать. Они не зовут Эмобали — просто ложатся нагими на постель из травы и засыпают. Эмобали, который в реке живет то в обличье рыбы, то крокодила, в снах приходит таким, каким был раньше, и дает спящим советы, как лучше охотиться и выращивать овощи. Те, к кому Эмобали приходил во сне, никогда не рассказывают другим, чему он их научил.
В Иасе жил красивый юноша, который нравился всем девушкам. Однажды много жителей Иасы собралось плыть на остров Мибу за крабами, и две девушки ему сказали:
— Давай останемся в селении, а ночью ты приходи к нам.
Юноша так и сделал, но девушкам, которые его позвали, вечером не захотелось быть одним в хижине, и они, закрыв дверь, ушли в соседнюю хижину, к подругам, а сказать юноше об этом забыли.
Хотя дверь в их хижину была закрыта, ночью туда пришли двое утуму — вошли через щель, как умеют входить, если захотят, любые духи. Прошло немного времени, и к хижине пришел юноша, которого девушки пригласили. Свет, исходивший от утуму, пробивался наружу, и юноша подумал: «Обе дома, разожгли в очаге огонь». Он открыл дверь, вошел и, увидев в двух местах на полу свет, подумал: «Это два их очага». Он закрыл за собою дверь, подошел к утуму, и те взвились вверх, как два высоких языка пламени. Из шеи, там, где отрезана голова, у них била кровь, красная как огонь, и они заревели: «Бм-бм» — так ревут духи тех, у кого отрезали голову. Юноша бросился было к двери, но утуму схватили его и стали валить.
Одна из девушек услышала шум, доносящийся из их хижины, вспомнила о юноше и подумала: «Ой, наверно, он пришел, а на него напали духи!» Она разбудила девушку, которая жила вместе с ней, и сказала той:
— Слышишь? Это он отбивается от духов!
Девушки больше не смогли заснуть. «Это мы виноваты, — думали они, — если бы мы его не позвали, он бы к нам не пришел!» Им было очень стыдно, что они так поступили, поэтому они никого не стали будить и никому не сказали о том, что случилось.
Шум еще долго слышался из их хижины, но наконец юноша обессилел в неравной борьбе и стал задыхаться. Тогда утуму дернули его за лодыжки, он упал, они набросились на него и сразу прогрызли ему клыками виски. После этого они стали его есть и съели почти всего — оставили только голову, кости, ступни ног и кисти рук, как это делают утуму.
Когда рассвело, девушки побежали к своей хижине. Накануне, уходя из дому, они разровняли перед лестницей землю — если так сделаешь, никто не сможет войти в хижину, не оставив следов.
— Уэи-и-и! — завыли они, потому что на земле, которую они разровняли накануне, были ясно видны чьи-то следы. — Посмотри: это его следы, а это — следы утуму!
Следы утуму похожи на человеческие, только намного короче. Девушки взбежали по лестнице, открыли дверь и завыли:
— Уи-и-и, кровь!
— Почему вы не сказали мне раньше, кто моя мать? Теперь я ухожу от вас навсегда.
Односельчане стали уговаривать его остаться, но Эмобали повернулся и пошел от них. Он шел и пел: «Дже Мбнгуаро ирируо э виакорумо мулуводже моповодже э Дугидоро!» — «В Монгиаро, в Дугидоро течет кровь из головы казуара, моей матери!».
Сначала Эмобали пошел в Дугу, а оттуда — в Муджи на реке Бинатури. Там он бросил своих собак и все свои вещи в воду, а потом прыгнул туда сам. До сих пор на дне Бинатури, в том месте, куда он нырнул, глубокая яма — она появилась, ког-гда он ударился о дно. После этого Эмобали вынырнул и закричал сестре и односельчанам — те шли за ним следом, уговаривая вернуться, и теперь стояли на берегу:
— Это из-за вас я убил свою мать — ведь вы не сказали мне, что меня родила самка казуара. Назад я не вернусь, но, когда вы будете ложиться спать здесь, около моего жилища, я буду приходить к вам во сне и советовать, где охотиться на диких свиней и как колдовать, чтобы все на огороде росло лучше.
Сестра Эмобали подумала: «Что теперь буду делать я?» Она взяла в рот перо райской птицы, втянула его в себя и стала райской птицей. Люди бросились ловить ее, но она взлетела и закричала, как кричат райские птицы:
— Коу-коу-коу!
Потом, сев на высокое дерево, она вынула перо изо рта, снова стала девочкой и крикнула односельчанам:
— Живите без нас, мы с братом дети казуара, а не человека!
Прокричав это, сестра Эмобали снова стала птицей и улетела, теперь уже навсегда.
Иногда жители Джибу отправляются на берег Бинатури, к месту, где Эмобали бросился в реку, и ложатся там спать. Они не зовут Эмобали — просто ложатся нагими на постель из травы и засыпают. Эмобали, который в реке живет то в обличье рыбы, то крокодила, в снах приходит таким, каким был раньше, и дает спящим советы, как лучше охотиться и выращивать овощи. Те, к кому Эмобали приходил во сне, никогда не рассказывают другим, чему он их научил.
В Иасе жил красивый юноша, который нравился всем девушкам. Однажды много жителей Иасы собралось плыть на остров Мибу за крабами, и две девушки ему сказали:
— Давай останемся в селении, а ночью ты приходи к нам.
Юноша так и сделал, но девушкам, которые его позвали, вечером не захотелось быть одним в хижине, и они, закрыв дверь, ушли в соседнюю хижину, к подругам, а сказать юноше об этом забыли.
Хотя дверь в их хижину была закрыта, ночью туда пришли двое утуму — вошли через щель, как умеют входить, если захотят, любые духи. Прошло немного времени, и к хижине пришел юноша, которого девушки пригласили. Свет, исходивший от утуму, пробивался наружу, и юноша подумал: «Обе дома, разожгли в очаге огонь». Он открыл дверь, вошел и, увидев в двух местах на полу свет, подумал: «Это два их очага». Он закрыл за собою дверь, подошел к утуму, и те взвились вверх, как два высоких языка пламени. Из шеи, там, где отрезана голова, у них била кровь, красная как огонь, и они заревели: «Бм-бм» — так ревут духи тех, у кого отрезали голову. Юноша бросился было к двери, но утуму схватили его и стали валить.
Одна из девушек услышала шум, доносящийся из их хижины, вспомнила о юноше и подумала: «Ой, наверно, он пришел, а на него напали духи!» Она разбудила девушку, которая жила вместе с ней, и сказала той:
— Слышишь? Это он отбивается от духов!
Девушки больше не смогли заснуть. «Это мы виноваты, — думали они, — если бы мы его не позвали, он бы к нам не пришел!» Им было очень стыдно, что они так поступили, поэтому они никого не стали будить и никому не сказали о том, что случилось.
Шум еще долго слышался из их хижины, но наконец юноша обессилел в неравной борьбе и стал задыхаться. Тогда утуму дернули его за лодыжки, он упал, они набросились на него и сразу прогрызли ему клыками виски. После этого они стали его есть и съели почти всего — оставили только голову, кости, ступни ног и кисти рук, как это делают утуму.
Когда рассвело, девушки побежали к своей хижине. Накануне, уходя из дому, они разровняли перед лестницей землю — если так сделаешь, никто не сможет войти в хижину, не оставив следов.
— Уэи-и-и! — завыли они, потому что на земле, которую они разровняли накануне, были ясно видны чьи-то следы. — Посмотри: это его следы, а это — следы утуму!
Следы утуму похожи на человеческие, только намного короче. Девушки взбежали по лестнице, открыли дверь и завыли:
— Уи-и-и, кровь!