Через секунду Айнана была рядом.
— Я хотела, чтобы вы первым прыгнули, — объяснила она свою медлительность. — Пошли скорее. Может быть, это не последняя трещина.
И снова — в путь через пургу, через хлещущий ветер.
Эту гряду торосов преодолевали особенно долго. Она отняла последние силы, и, перекатившись на другую сторону, Тутриль в бессилии повалился на снег. Рядом упала Айнана. Она тяжело дышала, и лицо ее горело от ударов тысяч сырых, острых снежинок.
— Сколько же времени мы идем? — переведя дыхание, спросила она.
Тутриль зацепил рукавицей край рукава, посмотрел на часы.
— Половина пятого утра… Берег уже должен быть близко. Пойдем.
— Давайте немного отдохнем? — взмолилась Айнана.
— А если опять трещина?
Айнана ничего не ответила. Как мучительно подняться на ноги и сделать шаг!
Теперь Тутриль и Айнана шли рядом, поддерживая друг друга. Они ложились грудью на упругий ветер, отвоевывая пространство у пурги.
Вдруг Айнана схватила Тутриля сзади и закричала:
— Вода!
Трещина была такая же примерно, как и первая. Но она, видно, только что возникла и увеличивалась прямо на глазах.
Тутриль, не задумываясь, перемахнул через нее и оглянулся. На другой стороне стояла Айнана и с ужасом смотрела на расширяющуюся трещину.
— Скорее! Скорее прыгай! — закричал ей Тутриль.
Но трещина уже была такая, что Айнане ее ни за что не перепрыгнуть. Правда, она отошла назад, разбежалась, но остановилась у самой воды.
— Скорее! Прыгай! — в отчаянии кричал Тутриль.
Ветер трепал матерчатую камлейку Айнаны, ворошил меховую опушку капюшона, а она стояла неподвижная, словно застыв от мороза. Она неотрывно смотрела, словно заколдованная, на черную, тяжелую, холодную воду.
Он отошел назад, чтобы взять разбег.
— Не надо! Не прыгайте! — услышал он крик Айнаны.
Но было уже поздно. Он упал в воду, у края трещины, но успел ухватиться руками за лед. Айнана подбежала и начала вытаскивать его. Ей трудно было тащить намокшее тяжелое тело. Она кричала, плакала, что-то говорила, а Тутриль молча, обдирая пальцы в кровь, подтягивался все выше и выше, пока не вылез окончательно из густой, ледяной воды.
Через секунду Айнана была рядом.
— Я хотела, чтобы вы первым прыгнули, — объяснила она свою медлительность. — Пошли скорее. Может быть, это не последняя трещина.
И снова — в путь через пургу, через хлещущий ветер.
Эту гряду торосов преодолевали особенно долго. Она отняла последние силы, и, перекатившись на другую сторону, Тутриль в бессилии повалился на снег. Рядом упала Айнана. Она тяжело дышала, и лицо ее горело от ударов тысяч сырых, острых снежинок.
— Сколько же времени мы идем? — переведя дыхание, спросила она.
Тутриль зацепил рукавицей край рукава, посмотрел на часы.
— Половина пятого утра… Берег уже должен быть близко. Пойдем.
— Давайте немного отдохнем? — взмолилась Айнана.
— А если опять трещина?
Айнана ничего не ответила. Как мучительно подняться на ноги и сделать шаг!
Теперь Тутриль и Айнана шли рядом, поддерживая друг друга. Они ложились грудью на упругий ветер, отвоевывая пространство у пурги.
Вдруг Айнана схватила Тутриля сзади и закричала:
— Вода!
Трещина была такая же примерно, как и первая. Но она, видно, только что возникла и увеличивалась прямо на глазах.
Тутриль, не задумываясь, перемахнул через нее и оглянулся. На другой стороне стояла Айнана и с ужасом смотрела на расширяющуюся трещину.
— Скорее! Скорее прыгай! — закричал ей Тутриль.
Но трещина уже была такая, что Айнане ее ни за что не перепрыгнуть. Правда, она отошла назад, разбежалась, но остановилась у самой воды.
— Скорее! Прыгай! — в отчаянии кричал Тутриль.
Ветер трепал матерчатую камлейку Айнаны, ворошил меховую опушку капюшона, а она стояла неподвижная, словно застыв от мороза. Она неотрывно смотрела, словно заколдованная, на черную, тяжелую, холодную воду.
Он отошел назад, чтобы взять разбег.
— Не надо! Не прыгайте! — услышал он крик Айнаны.
Но было уже поздно. Он упал в воду, у края трещины, но успел ухватиться руками за лед. Айнана подбежала и начала вытаскивать его. Ей трудно было тащить намокшее тяжелое тело. Она кричала, плакала, что-то говорила, а Тутриль молча, обдирая пальцы в кровь, подтягивался все выше и выше, пока не вылез окончательно из густой, ледяной воды.