— Тем более, — вздыхает. — С киборгами и прочими квазигражданами мы не работаем.
И закрывает доступ.
Ага, думаю. И вызываю Дэна. Охота перетереть новости-то.
Дэн выслушал и говорит:
— Чистый детектив у тебя это дело. Занятно, конечно, что бандерша такая вся загадочная и сто раз запароленная, но сайт-то официальный. Значит, налоги платят и куда надо отстёгивают. Ничего такого, суетиться смысла не вижу.
— А тебе, — говорю, — не любопытно, дубина, как можно живыми людьми торговать, будто мороженым мясом или мехами?
А он, гад, осклабился и говорит:
— Ты, Ронни, точно розанчик, правду мадам Фряк говорит. С согласия можно всё. Если договор заключить при нотариусе и всех прочих — и того, заключившего, можно продавать, разбирать, убивать, лишь бы всё было подписано по форме.
— Кто ж, — говорю, — такой договор подпишет?
Дэн зевнул и говорит:
— Дуракам нет числа, а дур и того больше.
Ну и о чём с ним можно говорить?
— А позови Миду, — говорю. Хоть один там у них ответственный.
— Щас, — отвечает. — Только коммутатор настрою. Буду я для такой фигни Миду будить.
Так остался я один, с тайной, которая свербит во всех местах. Ладно, думаю, без тебя справлюсь, тупая машина. И выведу эту контору с живыми рабынями на чистую воду, выясню, что за гадость там мадам Фряк затеяла.
Ишь, взяла моду торговать живыми женщинами, как пончиками, когда почти что живой человек этих самых живых женщин видит только по ящику, да и то изредка.
Откровенно говоря, была у меня потусторонняя мысль, когда пошёл на разведку.
Охота была поглядеть. И расспросить. А то и спасти живую малютку от такой беды — мало ли, как сложится. И выдернуть ноги мадам Фряк, если подвернётся возможность.
Я, конечно, цивильно принарядился, когда собирался в эту контору. Правда, до галстука-бабочки дело не дошло, но в зеркале отражалось вполне себе — годится пройти любой фейс-контроль, если ограничитель на электронику не стоит.
Воротник высокий — значок на подбородке закрыть. Зеркальные очки — чтоб линз было не видать. Походочка блатная, без скованности. И всё, полный порядок, на улице некоторые принимали за человека.
Только розовый бык на входе меня всё равно развернул.
— Прости, — говорит, — братан, наших велено пускать только по приглашениям.
— Тем более, — вздыхает. — С киборгами и прочими квазигражданами мы не работаем.
И закрывает доступ.
Ага, думаю. И вызываю Дэна. Охота перетереть новости-то.
Дэн выслушал и говорит:
— Чистый детектив у тебя это дело. Занятно, конечно, что бандерша такая вся загадочная и сто раз запароленная, но сайт-то официальный. Значит, налоги платят и куда надо отстёгивают. Ничего такого, суетиться смысла не вижу.
— А тебе, — говорю, — не любопытно, дубина, как можно живыми людьми торговать, будто мороженым мясом или мехами?
А он, гад, осклабился и говорит:
— Ты, Ронни, точно розанчик, правду мадам Фряк говорит. С согласия можно всё. Если договор заключить при нотариусе и всех прочих — и того, заключившего, можно продавать, разбирать, убивать, лишь бы всё было подписано по форме.
— Кто ж, — говорю, — такой договор подпишет?
Дэн зевнул и говорит:
— Дуракам нет числа, а дур и того больше.
Ну и о чём с ним можно говорить?
— А позови Миду, — говорю. Хоть один там у них ответственный.
— Щас, — отвечает. — Только коммутатор настрою. Буду я для такой фигни Миду будить.
Так остался я один, с тайной, которая свербит во всех местах. Ладно, думаю, без тебя справлюсь, тупая машина. И выведу эту контору с живыми рабынями на чистую воду, выясню, что за гадость там мадам Фряк затеяла.
Ишь, взяла моду торговать живыми женщинами, как пончиками, когда почти что живой человек этих самых живых женщин видит только по ящику, да и то изредка.
Откровенно говоря, была у меня потусторонняя мысль, когда пошёл на разведку.
Охота была поглядеть. И расспросить. А то и спасти живую малютку от такой беды — мало ли, как сложится. И выдернуть ноги мадам Фряк, если подвернётся возможность.
Я, конечно, цивильно принарядился, когда собирался в эту контору. Правда, до галстука-бабочки дело не дошло, но в зеркале отражалось вполне себе — годится пройти любой фейс-контроль, если ограничитель на электронику не стоит.
Воротник высокий — значок на подбородке закрыть. Зеркальные очки — чтоб линз было не видать. Походочка блатная, без скованности. И всё, полный порядок, на улице некоторые принимали за человека.
Только розовый бык на входе меня всё равно развернул.
— Прости, — говорит, — братан, наших велено пускать только по приглашениям.