Джива собственной персоной сидела напротив, уставившись на него голубыми глазами. Галлюцинация! Но сердце подпрыгнуло в груди. И затанцевало. А настроение взвинтилось сразу, словно и не давило ничего. Галлюцинация набрала в рот воздуха и выпалила:
— И ничуть я не думала о вас! Ни капли! Ни полслова! Чтобы тут оказаться… Это случайно… — джива надулась, как мышь на крупу, но тут же сверкнула глазами: — А вообще нет! Я думала! Думала, что вы — самый отъявленный негодяй на свете! И что вам по заслугам… А я… ещё переживала про цепь! А он тут сидит… пьёт… Мерзавец! Ненавижу!
— Надо пить, стоя? — усмехнулся Киату и встал.
Она тоже подскочила, и Киату заметил, что была она одета не во что-то дикое, полуголое, как утром, а в нормальное платье. Джива затараторила, быстро шевеля нежными своими, пухлыми, манящими губками:
— Как вы смели пользоваться чёрной магией?! Это же, это же… Подлость! Как вы могли! Я вам доверилась… Хотя нет… когда бы я успела?! Вы просто нагло похитили меня! Но вам больше не притащить меня в дурацкий гараж для дурацкой ухи! И кто только плавает на акулах?! Лузеры! И привороты ставят лузеры! А у меня есть мама, жизнь, университет, в конце концов, а из-за вас… Нет, мне нечего тут с вами делать! Я… я сейчас просто исчезну! А вы тут сидите в своём подвале! Вот! Я сейчас р-раз и… — Она моргала и размахивала руками, пока Киату обходил вокруг стола, брал её под руку и вёл к выходу.
— Нет, я никуда с вами не пойду! Вы мерзавец! — выкрикнула она, продолжая идти и привлекая всё больше и больше взглядов. Даже торговцы контрабандой в углу повернули к ним головы.
Рука у неё была лёгкая, как пушинка.
Киату склонился к уху дживы и тихо, но твёрдо проговорил:
— «Раз и исчезну» будет только за дверью.
— Почему это?! — опешила она, сдувая в ярости пряди светлых волос, лезущих в рот.
Киату Джикарне глянул на других посетителей таверны, глазеющих на дживу. Конечно, странно было видеть в подобной дыре студентку Храма Знаний, как гласило «мухаро» на её высоком чистом лбу. Но ведь и юным пташкам не чужды прелести разгула. Даже таким… ангелоподобным. Киату подмигнул компании воров за соседним столом и чуть покачал головой, словно жалуясь:
— Стоит ей каплю пива в рот взять, а потом… — и настойчиво потянул девушку к тонущему во тьме выходу.
Мужики понимающе закивали, некоторые расхохотались.
— Да как вы! Да что вы! — вспыхнула джива снова. — Мерзавец! Гад! Да, вот правильно — гад последний! Бесчестный и неблагородный!
Он вывел её в тёмный коридор. А затем за угол, откуда видна была только соседняя крыша и чан с помоями. Ни одного любопытного глаза, если кота не считать. И Киату выдохнул:
— Теперь они не поймут, что видели твоё лицо.
Она покраснела:
— А это так плохо? Моё лицо?
— Нет, наоборот. Даже красивее, когда злишься. Но мало ли ещё гадов, мерзавцев и подлецов, таких, как я, которым захочется тебя поймать и продать, ценная джива из гудящего города? — усмехнулся Киату.
Девушка замолчала. О, чудо! Око смилостивилось над ним?!
— Теперь, без свидетелей можешь исчезать, — сказал Киату, но не выпустил её руку. — Хотя погоди.
— Что? — спросила она совершенно растерянно.
Джива собственной персоной сидела напротив, уставившись на него голубыми глазами. Галлюцинация! Но сердце подпрыгнуло в груди. И затанцевало. А настроение взвинтилось сразу, словно и не давило ничего. Галлюцинация набрала в рот воздуха и выпалила:
— И ничуть я не думала о вас! Ни капли! Ни полслова! Чтобы тут оказаться… Это случайно… — джива надулась, как мышь на крупу, но тут же сверкнула глазами: — А вообще нет! Я думала! Думала, что вы — самый отъявленный негодяй на свете! И что вам по заслугам… А я… ещё переживала про цепь! А он тут сидит… пьёт… Мерзавец! Ненавижу!
— Надо пить, стоя? — усмехнулся Киату и встал.
Она тоже подскочила, и Киату заметил, что была она одета не во что-то дикое, полуголое, как утром, а в нормальное платье. Джива затараторила, быстро шевеля нежными своими, пухлыми, манящими губками:
— Как вы смели пользоваться чёрной магией?! Это же, это же… Подлость! Как вы могли! Я вам доверилась… Хотя нет… когда бы я успела?! Вы просто нагло похитили меня! Но вам больше не притащить меня в дурацкий гараж для дурацкой ухи! И кто только плавает на акулах?! Лузеры! И привороты ставят лузеры! А у меня есть мама, жизнь, университет, в конце концов, а из-за вас… Нет, мне нечего тут с вами делать! Я… я сейчас просто исчезну! А вы тут сидите в своём подвале! Вот! Я сейчас р-раз и… — Она моргала и размахивала руками, пока Киату обходил вокруг стола, брал её под руку и вёл к выходу.
— Нет, я никуда с вами не пойду! Вы мерзавец! — выкрикнула она, продолжая идти и привлекая всё больше и больше взглядов. Даже торговцы контрабандой в углу повернули к ним головы.
Рука у неё была лёгкая, как пушинка.
Киату склонился к уху дживы и тихо, но твёрдо проговорил:
— «Раз и исчезну» будет только за дверью.
— Почему это?! — опешила она, сдувая в ярости пряди светлых волос, лезущих в рот.
Киату Джикарне глянул на других посетителей таверны, глазеющих на дживу. Конечно, странно было видеть в подобной дыре студентку Храма Знаний, как гласило «мухаро» на её высоком чистом лбу. Но ведь и юным пташкам не чужды прелести разгула. Даже таким… ангелоподобным. Киату подмигнул компании воров за соседним столом и чуть покачал головой, словно жалуясь:
— Стоит ей каплю пива в рот взять, а потом… — и настойчиво потянул девушку к тонущему во тьме выходу.
Мужики понимающе закивали, некоторые расхохотались.
— Да как вы! Да что вы! — вспыхнула джива снова. — Мерзавец! Гад! Да, вот правильно — гад последний! Бесчестный и неблагородный!
Он вывел её в тёмный коридор. А затем за угол, откуда видна была только соседняя крыша и чан с помоями. Ни одного любопытного глаза, если кота не считать. И Киату выдохнул:
— Теперь они не поймут, что видели твоё лицо.
Она покраснела:
— А это так плохо? Моё лицо?
— Нет, наоборот. Даже красивее, когда злишься. Но мало ли ещё гадов, мерзавцев и подлецов, таких, как я, которым захочется тебя поймать и продать, ценная джива из гудящего города? — усмехнулся Киату.
Девушка замолчала. О, чудо! Око смилостивилось над ним?!
— Теперь, без свидетелей можешь исчезать, — сказал Киату, но не выпустил её руку. — Хотя погоди.
— Что? — спросила она совершенно растерянно.