— А через пятьдесят лет, — мечтательно улыбнулась Татьяна, — появится кто-нибудь вроде Александра Сергеевича Пушкина… А может быть, он и здесь родится? Надо бы выяснить, есть ли здесь Пушкины, но это еще успеется!
— Что написал этот Пушкин? — не отставал Август.
— Пушкин? — задумалась Татьяна. — О, он много чего написал. Жаль только, я почти ничего не помню.
— Не мое, — "жалобно" вздохнула, наблюдая искоса за взглядом Августа, метнувшимся к чуть колыхнувшимся от глубокого вздоха грудям. — Однако, изволь! Как тебе такое?
"Я помню чудное мгновенье:
Передо мной явилась ты,
Как мимолетное виденье,
Как гений чистой красоты…"
— Дальше не помню, увы! — с искренним сожалением в голосе констатировала Татьяна, завершив четверостишие.
Стихи были великолепны. Их было мало, это факт. Однако, как по капле воды истинный философ способен представить себе океан, так и по этому четверостишью Август угадал настоящего поэта.
— Больше ничего не помнишь? — спросил в надежде услышать еще хоть пару строф.
— Только глупости, — грустно улыбнулась женщина, которую и саму стихи неизвестного Августу поэта настроили на "лирический" лад.
— Хоть бы и глупости! — когда хотел, Август умел быть настойчивым, тем более, что разговор свернул на безопасную тему.
— Ладно, — усмехнулась Татьяна, — слушай. Я эти стихи оттого помню, что меня ими один дальний родственник третировал. Как же там? Ага!
"Сосок чернеет сквозь рубашку,
Наружу титька — милый вид!
Татьяна мнёт в руке бумажку,
Зане живот у ней болит…"
— А дальше? — чуть подтолкнул ее Август.
— А дальше, вообще, неприлично! — неожиданно рассмеялась Таня:
"Она затем поутру встала
При бледных месяца лучах
— А через пятьдесят лет, — мечтательно улыбнулась Татьяна, — появится кто-нибудь вроде Александра Сергеевича Пушкина… А может быть, он и здесь родится? Надо бы выяснить, есть ли здесь Пушкины, но это еще успеется!
— Что написал этот Пушкин? — не отставал Август.
— Пушкин? — задумалась Татьяна. — О, он много чего написал. Жаль только, я почти ничего не помню.
— Не мое, — "жалобно" вздохнула, наблюдая искоса за взглядом Августа, метнувшимся к чуть колыхнувшимся от глубокого вздоха грудям. — Однако, изволь! Как тебе такое?
"Я помню чудное мгновенье:
Передо мной явилась ты,
Как мимолетное виденье,
Как гений чистой красоты…"
— Дальше не помню, увы! — с искренним сожалением в голосе констатировала Татьяна, завершив четверостишие.
Стихи были великолепны. Их было мало, это факт. Однако, как по капле воды истинный философ способен представить себе океан, так и по этому четверостишью Август угадал настоящего поэта.
— Больше ничего не помнишь? — спросил в надежде услышать еще хоть пару строф.
— Только глупости, — грустно улыбнулась женщина, которую и саму стихи неизвестного Августу поэта настроили на "лирический" лад.
— Хоть бы и глупости! — когда хотел, Август умел быть настойчивым, тем более, что разговор свернул на безопасную тему.
— Ладно, — усмехнулась Татьяна, — слушай. Я эти стихи оттого помню, что меня ими один дальний родственник третировал. Как же там? Ага!
"Сосок чернеет сквозь рубашку,
Наружу титька — милый вид!
Татьяна мнёт в руке бумажку,
Зане живот у ней болит…"
— А дальше? — чуть подтолкнул ее Август.
— А дальше, вообще, неприлично! — неожиданно рассмеялась Таня:
"Она затем поутру встала
При бледных месяца лучах