Воскресное утро мсье Фонтанэ встретил в постели мадмуазель Витри. Сама она, впрочем, была уже на ногах и, судя по великолепному запаху, готовила на кухне кофе. Вот она заглянула в спальню, встретилась глазами с внезапно обретенным любовником, зарделась щеками и спросила:
— Какой кофе Вы предпочитаете, Антуан: черный или со сливками?
— Со сливками и Вашими поцелуями.
— Я полагала, что мы нацеловались на неделю вперед. Тем более что изобразила за ночь целый гарем. Кто из представленных одалисок Вам понравился?
— Все без исключения. Но этим утром я не прочь вновь посмотреть танец живота в исполнении Фатимы.
— Ни за что: вчера я опьянела от любви и к тому же танцевала в полумраке. А сегодня у меня настрой деловой да я и не решусь при свете дня демонстрировать Вам изьяны своей фигуры…
— Нет у Вас никаких изъянов, милая Констанс, все формы тела совершенны и образуют идеальный для мужского глаза ансамбль. А уж в выдумках с Вами не сравнится никакая женщина. Это же надо: вместо трех гаремных девушек предоставила мне пятерых!
— Это чтобы Вы забыли про Луизу, Розали и Летицию, а думали только о том, какую экзотическую женщину я предоставлю Вам в объятья в следующий раз. Но чур, кофе убегает!
Пока Констанция была в кухонных хлопотах, Антон с улыбкой стал вспоминать наполненную любовными ласками ночь и удивительных персонажей новой любовницы. Сначала она была в своей ипостаси и отдавалась самозабвенно. Но когда он пошел было на второй приступ, начитанная Констанция попросила несколько минут для перевоплощения и явилась перед ним в образе турчанки: в газовых шальварах и под газовой накидкой на обнаженном теле.
— Господин! Меня зовут Фатима, — сказала она. — Что Вы предпочтете: увидеть танец живота или позволить мне покрыть поцелуями все Ваше тело?
— Предпочту сначала танец, а потом можешь перейти к поцелуям, — изъявил милость великодушный господин. И она начала танцевать, сладострастно поводя бедрами или мелко-мелко потряхивая чуть обозначившимся нежным животиком, а также внятными мягкими грудками… В итоге градус вожделения у Антона столь повысился, что когда "Фатима" перешла к обещанным поцелуйчикам, он стал взамен покрывать поцелуями ее тело и далее по списку…
Третьим персонажем Констанции стала немочка в клетчатом фартучке на голо тело, которая оповестила:
— Меня зовут Гретхен. Моя мама говорит, что я очень глупая и потому моя жизнь состоит из одних запретов.
Когда Антон подыграл этому персонажу и предложил полежать немножко в постели, Гретхен всполошилась:
— Никак нельзя! Мне мама первым делом запретила ложиться в постель с парнями…
— А можно ли тебе покачаться с парнем на стуле? — спросил Антон.
Гретхен засунула пальчик в рот, призадумалась и просияла:
— Про стул она мне ничего не говорила! Значит можно…
Потом в спальню зашла натуральная англичанка (с волосами, скрученными на затылке и в глухом черном платье) и сообщила:
— Я леди Бульвер-Сеттер-Спаниэль. Сегодня девять дней как мой муж, лорд и пэр Великобритании, ушел в мир иной. Поэтому прошу Вас, сэр, осуществлять Ваши домогательства пристойно, медленно и очень-очень долго…
Завершила череду образов японка Сикоку в подобии кимоно: почтительная, пугливая, как бы несчастная, но уступчивая…
Тут его воспоминания были прерваны приходом в спальню Констанции с подносом, уставленным различной снедью и чашками с кофе.
Воскресное утро мсье Фонтанэ встретил в постели мадмуазель Витри. Сама она, впрочем, была уже на ногах и, судя по великолепному запаху, готовила на кухне кофе. Вот она заглянула в спальню, встретилась глазами с внезапно обретенным любовником, зарделась щеками и спросила:
— Какой кофе Вы предпочитаете, Антуан: черный или со сливками?
— Со сливками и Вашими поцелуями.
— Я полагала, что мы нацеловались на неделю вперед. Тем более что изобразила за ночь целый гарем. Кто из представленных одалисок Вам понравился?
— Все без исключения. Но этим утром я не прочь вновь посмотреть танец живота в исполнении Фатимы.
— Ни за что: вчера я опьянела от любви и к тому же танцевала в полумраке. А сегодня у меня настрой деловой да я и не решусь при свете дня демонстрировать Вам изьяны своей фигуры…
— Нет у Вас никаких изъянов, милая Констанс, все формы тела совершенны и образуют идеальный для мужского глаза ансамбль. А уж в выдумках с Вами не сравнится никакая женщина. Это же надо: вместо трех гаремных девушек предоставила мне пятерых!
— Это чтобы Вы забыли про Луизу, Розали и Летицию, а думали только о том, какую экзотическую женщину я предоставлю Вам в объятья в следующий раз. Но чур, кофе убегает!
Пока Констанция была в кухонных хлопотах, Антон с улыбкой стал вспоминать наполненную любовными ласками ночь и удивительных персонажей новой любовницы. Сначала она была в своей ипостаси и отдавалась самозабвенно. Но когда он пошел было на второй приступ, начитанная Констанция попросила несколько минут для перевоплощения и явилась перед ним в образе турчанки: в газовых шальварах и под газовой накидкой на обнаженном теле.
— Господин! Меня зовут Фатима, — сказала она. — Что Вы предпочтете: увидеть танец живота или позволить мне покрыть поцелуями все Ваше тело?
— Предпочту сначала танец, а потом можешь перейти к поцелуям, — изъявил милость великодушный господин. И она начала танцевать, сладострастно поводя бедрами или мелко-мелко потряхивая чуть обозначившимся нежным животиком, а также внятными мягкими грудками… В итоге градус вожделения у Антона столь повысился, что когда "Фатима" перешла к обещанным поцелуйчикам, он стал взамен покрывать поцелуями ее тело и далее по списку…
Третьим персонажем Констанции стала немочка в клетчатом фартучке на голо тело, которая оповестила:
— Меня зовут Гретхен. Моя мама говорит, что я очень глупая и потому моя жизнь состоит из одних запретов.
Когда Антон подыграл этому персонажу и предложил полежать немножко в постели, Гретхен всполошилась:
— Никак нельзя! Мне мама первым делом запретила ложиться в постель с парнями…
— А можно ли тебе покачаться с парнем на стуле? — спросил Антон.
Гретхен засунула пальчик в рот, призадумалась и просияла:
— Про стул она мне ничего не говорила! Значит можно…
Потом в спальню зашла натуральная англичанка (с волосами, скрученными на затылке и в глухом черном платье) и сообщила:
— Я леди Бульвер-Сеттер-Спаниэль. Сегодня девять дней как мой муж, лорд и пэр Великобритании, ушел в мир иной. Поэтому прошу Вас, сэр, осуществлять Ваши домогательства пристойно, медленно и очень-очень долго…
Завершила череду образов японка Сикоку в подобии кимоно: почтительная, пугливая, как бы несчастная, но уступчивая…
Тут его воспоминания были прерваны приходом в спальню Констанции с подносом, уставленным различной снедью и чашками с кофе.