Первые пару минут я никак не могла перестать зажиматься, держа в уме, что мы находимся в публичном месте, не предназначенном, в отличие от клуба, для таких дел. Но затем теплый, немного шершавый язык Лори, все более настойчиво ласкающий мой клитор, все же заставил меня расслабиться. В мое сознание все больше проникала расслабляющая музыка от колонок, а звуки голосов и звон посуды отходили все дальше на задний план.
Затем я стала слышать тихие стоны, и какое-то время даже думала, что их издает Лори, но в какой-то момент до меня дошло: это я. Когда она внезапно стала посасывать, мое дыхание перехватило. Еще секунда — и оргазм накрыл с головой. Плохо контролируя происходящее, я лишь успела закрыть свой рот тыльной стороной ладони и вцепилась Лори в волосы, чтобы не вздумала отстраняться. Но она все прекрасно понимала и не прекращала ласк, пока я не начала выравнивать дыхание.
Какое-то время после этого мы снова целовались на подоконнике. Охваченная нежностью и благодарностью, я тихо спросила, вглядываясь в ее большие аккуратно подведенные глаза:
— Что я могу для тебя сделать?
— Ничего не нужно. Мне нравится лизать, малыш.
— А когда тебе так делают — нравится?
— Тоже ничего. Но конкретно сейчас не хочу, — улыбнулась Лори, поправляя мне волосы. — Пойдем пить кофе?
— Да, — немного растерянно согласилась я, одеваясь. — А ты могла бы меня научить потом? Я хочу попробовать с тобой.
— Хорошо. Можно в клубе. Ты придешь в субботу, да?
— Думаю, да. Я, правда, ужасно волнуюсь из-за этого аукциона.
— А, не бойся. Тебя Никитка скорей всего купит, он любит новеньких. Торгуется всегда до последнего за пробники.
— А что он делает? — слегка охрипшим голосом переспросила я. По моей спине прошел мороз, когда я невольно начала представлять пугающие варианты.
— Ничего особенного, не волнуйся — говорю же, — мелодично рассмеялась Лори, открывая передо мной дверь туалета.
Я покраснела до ушей, когда прямо у выхода мы столкнулись с молодым парнем, который обвел удивленным взглядом нас, выходящих из одной кабинки вдвоем, а потом понимающе хмыкнул.
Мои мысли разбежались врассыпную, и мы молча дошли до столика, но как только я сделала первый глоток кофе, тут же вспомнила о главном.
— Лори, пожалуйста, скажи мне, что они делают с новичками. Мне правда ужасно страшно, и я… не знаю, в общем, идти или нет, — пробормотала я, бросая на нее короткие взгляды, но тут же отводя глаза от смущения.
Она снова рассмеялась, закинув голову назад, от чего большие сережки кольцами звякнули:
— Вот именно для этого все и придумано. Макс все организовал так, чтобы сабмиссивы входили в клуб исключительно добровольно и сознательно. Иногда люди сами не понимают своих желаний: тут вроде хочу, а тут — не хочу, а потом — ой, и так не хочу, и этак не могу. И себе настроение портят, и другим.
— Да, это я могу понять, но все еще не понимаю, как это связано с аукционом. Мне казалось, логично было бы постепенно привыкать ко всему. А он как будто специально все обрушил мне на голову.
— Ну, это далеко не все, что бы он там тебе не обрушил, — снова засмеялась Лори, жадно глотая свой кофе, слегка подостывший в ожидании нас. Глядя на ее губы, я невольно сжала колени. «Как же ты хороша», — мелькнуло в голове, но я еще не была настолько раскрепощена, чтобы произнести это вслух.
— Я понимаю, что это только начало, но публичность для меня — как бы это сказать — серьезный вызов.
— Это для многих так, — кивнула Лори. — После того, как я прошла аукцион, я три месяца не показывалась на публике. Думала, никогда не захочу снова выйти туда добровольно, только ради вступления это сделала. Но постепенно поняла, что в этом есть свой кайф — когда все смотрят, и ты всем нравишься.
Первые пару минут я никак не могла перестать зажиматься, держа в уме, что мы находимся в публичном месте, не предназначенном, в отличие от клуба, для таких дел. Но затем теплый, немного шершавый язык Лори, все более настойчиво ласкающий мой клитор, все же заставил меня расслабиться. В мое сознание все больше проникала расслабляющая музыка от колонок, а звуки голосов и звон посуды отходили все дальше на задний план.
Затем я стала слышать тихие стоны, и какое-то время даже думала, что их издает Лори, но в какой-то момент до меня дошло: это я. Когда она внезапно стала посасывать, мое дыхание перехватило. Еще секунда — и оргазм накрыл с головой. Плохо контролируя происходящее, я лишь успела закрыть свой рот тыльной стороной ладони и вцепилась Лори в волосы, чтобы не вздумала отстраняться. Но она все прекрасно понимала и не прекращала ласк, пока я не начала выравнивать дыхание.
Какое-то время после этого мы снова целовались на подоконнике. Охваченная нежностью и благодарностью, я тихо спросила, вглядываясь в ее большие аккуратно подведенные глаза:
— Что я могу для тебя сделать?
— Ничего не нужно. Мне нравится лизать, малыш.
— А когда тебе так делают — нравится?
— Тоже ничего. Но конкретно сейчас не хочу, — улыбнулась Лори, поправляя мне волосы. — Пойдем пить кофе?
— Да, — немного растерянно согласилась я, одеваясь. — А ты могла бы меня научить потом? Я хочу попробовать с тобой.
— Хорошо. Можно в клубе. Ты придешь в субботу, да?
— Думаю, да. Я, правда, ужасно волнуюсь из-за этого аукциона.
— А, не бойся. Тебя Никитка скорей всего купит, он любит новеньких. Торгуется всегда до последнего за пробники.
— А что он делает? — слегка охрипшим голосом переспросила я. По моей спине прошел мороз, когда я невольно начала представлять пугающие варианты.
— Ничего особенного, не волнуйся — говорю же, — мелодично рассмеялась Лори, открывая передо мной дверь туалета.
Я покраснела до ушей, когда прямо у выхода мы столкнулись с молодым парнем, который обвел удивленным взглядом нас, выходящих из одной кабинки вдвоем, а потом понимающе хмыкнул.
Мои мысли разбежались врассыпную, и мы молча дошли до столика, но как только я сделала первый глоток кофе, тут же вспомнила о главном.
— Лори, пожалуйста, скажи мне, что они делают с новичками. Мне правда ужасно страшно, и я… не знаю, в общем, идти или нет, — пробормотала я, бросая на нее короткие взгляды, но тут же отводя глаза от смущения.
Она снова рассмеялась, закинув голову назад, от чего большие сережки кольцами звякнули:
— Вот именно для этого все и придумано. Макс все организовал так, чтобы сабмиссивы входили в клуб исключительно добровольно и сознательно. Иногда люди сами не понимают своих желаний: тут вроде хочу, а тут — не хочу, а потом — ой, и так не хочу, и этак не могу. И себе настроение портят, и другим.
— Да, это я могу понять, но все еще не понимаю, как это связано с аукционом. Мне казалось, логично было бы постепенно привыкать ко всему. А он как будто специально все обрушил мне на голову.
— Ну, это далеко не все, что бы он там тебе не обрушил, — снова засмеялась Лори, жадно глотая свой кофе, слегка подостывший в ожидании нас. Глядя на ее губы, я невольно сжала колени. «Как же ты хороша», — мелькнуло в голове, но я еще не была настолько раскрепощена, чтобы произнести это вслух.
— Я понимаю, что это только начало, но публичность для меня — как бы это сказать — серьезный вызов.
— Это для многих так, — кивнула Лори. — После того, как я прошла аукцион, я три месяца не показывалась на публике. Думала, никогда не захочу снова выйти туда добровольно, только ради вступления это сделала. Но постепенно поняла, что в этом есть свой кайф — когда все смотрят, и ты всем нравишься.