— Догадываюсь. Иначе ты бы от этого не улетела так просто, — с нежной улыбкой ответил он, все еще очень тихо и еще немного покачал на коленях, заправляя за ухо прядь.
— Ты такая маленькая там, внутри. Мне было горячо.
— Это ты здоровенный.
— Делаешь дому комплименты, маленькая саба?
— Это нельзя? — робко спросила я.
— Можно, — сказал он и наклонился, касаясь моих губ губами. Нежно и очень медленно его язык приласкал мою нижнюю губу, раскрыл рот, скользнул чуть глубже, коснувшись моего языка, вернулся. О боже. Это было почти как маленький оргазм. Может ли один человек так хорошо уметь делать все, что связано с сексом?
С тихим стоном я обняла его за шею, возвращая нежный поцелуй и с глубоким удовлетворенным вздохом уткнулась в его шею, вдыхая его запах, терпкий после секса.
— Я хочу с тобой еще поиграть сегодня. Выдержишь, как думаешь? — спросил он, наклонив голову на бок, и мое сердце подпрыгнуло.
— Да, — просияв, отозвалась я. И только пару минут спустя подумала, что, наверное, глупо было так явно показывать свои чувства.
Глянув на циферблат своего мобильного телефона, когда я уже начала одеваться, Макс вдруг заторопился:
— Нам надо быстрее вниз, там аукцион начинается.
— Аукцион?
— Да, сейчас увидишь. Давай-давай, — поторопил он, застегивая брюки, и ныряя одним движением в футболку.
Он снова запер за нами комнату, когда мы вышли, и почти бегом мы бросились к лестнице — а спуститься до конца смогли не сразу, поскольку народ толпился прямо под ней. Нижний зал за то время что нас не было, здорово поменялся. Вместо двух станков откуда ни возьмись вырос небольшой помост, на котором уже стояла абсолютно голая, если не считать набедренной повязки, молодая девушка с большой грудью.
— Порка, минет или куни, игра с воском. Партнер любого пола. Две тысячи — два! — надрывался рядом веселого вида рыжий паренек в форме, которую носили местные служащие. Девушка улыбалась, мужчины в зале переглядывались и поднимали руки, называя новые цены. Не успела я и глазом моргнуть, как девушку продали с молотка за десять тысяч.
— Что это значит? — тихо спросила я у Макса.
— Это развлечение, — ответил он, стоя за моей спиной и шевеля мне волосы своим дыханием. — Деньги частично будут зачтены в оплату членского билета в клубе для покупателя и девушки. Тридцать процентов уходит клубу. Тот, кто продаст себя дороже других, получит годовой членский билет. То же самое — тому, кто больше всех потратит денег. Конечно, уже сверх его тридцати пяти процентов.
— Ты хочешь поучаствовать? — спросила я, и на лице Макса появилась какая-то странная улыбка.
— Не знаю, малыш. Пока — просто понаблюдать, — ответил он через небольшую паузу.
Тем временем на сцену вышла новая девушка, и все началось с начала. Глядя на полуобнаженных девиц на сцене, которые выходили одна за другой, я пыталась понять, что бы чувствовала на их месте, но никак не могла представить это. Наверное, умирала бы со страху.
— Когда-нибудь пробовала секс с девочкой? — тихо спросил Макс, обнимая меня за талию сзади и погладив ладонью по животу.
Я смущенно помотала головой. Спросил он не спроста — на сцене стояла саба-лесби.
— Догадываюсь. Иначе ты бы от этого не улетела так просто, — с нежной улыбкой ответил он, все еще очень тихо и еще немного покачал на коленях, заправляя за ухо прядь.
— Ты такая маленькая там, внутри. Мне было горячо.
— Это ты здоровенный.
— Делаешь дому комплименты, маленькая саба?
— Это нельзя? — робко спросила я.
— Можно, — сказал он и наклонился, касаясь моих губ губами. Нежно и очень медленно его язык приласкал мою нижнюю губу, раскрыл рот, скользнул чуть глубже, коснувшись моего языка, вернулся. О боже. Это было почти как маленький оргазм. Может ли один человек так хорошо уметь делать все, что связано с сексом?
С тихим стоном я обняла его за шею, возвращая нежный поцелуй и с глубоким удовлетворенным вздохом уткнулась в его шею, вдыхая его запах, терпкий после секса.
— Я хочу с тобой еще поиграть сегодня. Выдержишь, как думаешь? — спросил он, наклонив голову на бок, и мое сердце подпрыгнуло.
— Да, — просияв, отозвалась я. И только пару минут спустя подумала, что, наверное, глупо было так явно показывать свои чувства.
Глянув на циферблат своего мобильного телефона, когда я уже начала одеваться, Макс вдруг заторопился:
— Нам надо быстрее вниз, там аукцион начинается.
— Аукцион?
— Да, сейчас увидишь. Давай-давай, — поторопил он, застегивая брюки, и ныряя одним движением в футболку.
Он снова запер за нами комнату, когда мы вышли, и почти бегом мы бросились к лестнице — а спуститься до конца смогли не сразу, поскольку народ толпился прямо под ней. Нижний зал за то время что нас не было, здорово поменялся. Вместо двух станков откуда ни возьмись вырос небольшой помост, на котором уже стояла абсолютно голая, если не считать набедренной повязки, молодая девушка с большой грудью.
— Порка, минет или куни, игра с воском. Партнер любого пола. Две тысячи — два! — надрывался рядом веселого вида рыжий паренек в форме, которую носили местные служащие. Девушка улыбалась, мужчины в зале переглядывались и поднимали руки, называя новые цены. Не успела я и глазом моргнуть, как девушку продали с молотка за десять тысяч.
— Что это значит? — тихо спросила я у Макса.
— Это развлечение, — ответил он, стоя за моей спиной и шевеля мне волосы своим дыханием. — Деньги частично будут зачтены в оплату членского билета в клубе для покупателя и девушки. Тридцать процентов уходит клубу. Тот, кто продаст себя дороже других, получит годовой членский билет. То же самое — тому, кто больше всех потратит денег. Конечно, уже сверх его тридцати пяти процентов.
— Ты хочешь поучаствовать? — спросила я, и на лице Макса появилась какая-то странная улыбка.
— Не знаю, малыш. Пока — просто понаблюдать, — ответил он через небольшую паузу.
Тем временем на сцену вышла новая девушка, и все началось с начала. Глядя на полуобнаженных девиц на сцене, которые выходили одна за другой, я пыталась понять, что бы чувствовала на их месте, но никак не могла представить это. Наверное, умирала бы со страху.
— Когда-нибудь пробовала секс с девочкой? — тихо спросил Макс, обнимая меня за талию сзади и погладив ладонью по животу.
Я смущенно помотала головой. Спросил он не спроста — на сцене стояла саба-лесби.