— Я слетаю на разведку. Если всё хорошо, подам знак, — Кым аккуратно сложил одежду и оружие, оставшись в одном исподнем.
— Они сочтут это непочтительным! Мы и так тут с голоду пухли слишком долго!
— Обождите. Это не займёт много времени.
Майя подбежала к нему, чтобы обнять и сказать слова напутствия, но он выпорхнул из её рук юрким соколом и помчался за безопасные стены к воинству.
Норикийцы замерли у ворот, мирно, обманчиво спокойно. Кым заложил над ними один круг, спустился ниже на второй, третий проделал у самых их голов. Вроде ничего необычного, но припоминался тот злосчастный день в Будескайске. Чутьё заходилось в удушливой панике, спорило с разумом и даже с окружающими. Шептало — не верь. Ни надежде, ни собственным глазам, ничему!
Ещё один последний круг — его заметили, наблюдали, не двигаясь, словно боялись спугнуть. Кым подобрался к предводителю — высокому и крупному господину, за чьей спиной вился белый с золотом плащ. Лицо скрывал глубокий капюшон.
Видно было лишь как растягиваются в ухмылке жёсткие губы. Она завораживал чем-то знакомых и жутким одновременно, манила за собой, как в кошмарном сне, когда ты понимаешь, что впереди опасность, но не можешь не лететь на неё, лишившись воли в одночасье.
Мгновение, и плотные тенёта спеленали его, Кым упал на землю. Начал запоздало биться, но сеть оказалась слишком плотной. Издал пронзительные соколиный клич — сигнал к тревоге. Воздух вокруг слово окутал непроницаемым пологом. Услышали ли его в крепости?
Предводитель приближался широкими шагами. Вокруг него пепельной дымкой разрасталась удушливая аура. Ужас сковал тело. Кым узнал его ещё до того, как он снял капюшон тем самым жестом, что и несколько лет назад. Этот жест разделил жизнь Кыма на до и после. Яркие нечеловечьи глаза заворожили — один голубой, другой зелёный. Лощёное лицо, благородное в каждой своей черте, а душа чёрная, как уголь.
— Долетался, соколик? — басовито ухнул знакомый голос.
Полыхнула голубая аура, зрачок затопил всю радужку, глаза сузились до тонких щёлок. Телепатия сдавила голову Кыма тисками из сгущённого воздуха. Он ввинчивался в уши, затапливая болью и лишая сил сопротивляться. Облазили перья, маленькое птичье тело судорожно вытягивалось. Его обращали обратно в человека насильно. Пару мгновений, показавшихся агонизирующей вечностью, и отпустило.
Кым едва не лишился чувств, а когда очнулся, уже в человеческом теле лежал, уткнувшись лицом в землю. Перед глазами возникли начищенные сапоги. Сейчас будут месить его по голове и животу до смерти.
В голове проносилось: «Почему не отступил в Норикию, когда ещё был шанс?» Потому что неправильно это, трусливо и подло — прятаться, когда супостаты родную землю топчут. Не смог бы он жить на чужбине, в неволе, оставить гибель Лайсве неотомщенной. Молчать, зная, что внутри тех, кто зовёт себя светом — живёт самый страшный и беспроглядный Мрак.
Как жаль, что ничего не вышло. Жаль, что предчувствие не подвело. Это единственное, о чём Кым сейчас жалел.
Но его не ударили, наоборот, рывком подняли за плечи и поставили на ноги. Нагое тело со всех сторон жалили взглядами. По хребту бежал озноб несмотря на полуденный зной засушливого степного лета. Кым обхватил плечи руками, закрываясь, но всё же заставил себя смотреть в лицо Палача.
— Подашь знак своим, чтобы открыли ворота? — без тени эмоции спросил Архимагистр Веломри.
— Никогда! — процедил Кым сквозь зубы.
— Я же говорил, — усмехнулся Микаш кому-то из своих подручных и снова обернулся к Кыму: — Хочешь пару уроков от твоего старого маршала? Не самой удачной идеей было укрываться в крепости Сумеречников, мы же знаем её как свои пять пальцев. Наши основные силы зайдут и без приглашения через потайной ход. Договариваться о союзе с вероломными норикийцами — ещё большая глупость. Они рванули в убежище, как только узнали, что я еду сюда. Своя шкура для них всяко ближе к телу. Кто был готов сражаться до последней капли крови, давно уже развеяны пеплом по ветру.
— Не нужны мне советы от предателя вроде тебя! — выплюнул ему в лицо Кым. — Мы ещё поборемся, если не мы, то наши дети отомстят уж точно!
Набрав грудь побольше воздуха, Кым снова попытался перекинуться в птицу. Микаш подскочил к нему и дёрнул за руку. Хрустнуло в плече, боль вспыхнула и пронзила тело, ноги подкосились.
Кым рухнул на землю, судорожно глотая ртом воздух, цеплялся за сужающееся пятно света. Его закрыло грозное лицо Архимагистра. Мрак сомкнулся беспамятством.
Кым очнулся, когда на него вылили ведро ледяной воды. На него нацепили бело-зелёный костюм, в каких Лучезарные изображали норикийцев. Рука висела безвольной плетью. Теперь и в сокола перекидываться бесполезно. Со сломанным крылом никуда он не улетит. Архимагистр знал, что делал, подлец!
— Я слетаю на разведку. Если всё хорошо, подам знак, — Кым аккуратно сложил одежду и оружие, оставшись в одном исподнем.
— Они сочтут это непочтительным! Мы и так тут с голоду пухли слишком долго!
— Обождите. Это не займёт много времени.
Майя подбежала к нему, чтобы обнять и сказать слова напутствия, но он выпорхнул из её рук юрким соколом и помчался за безопасные стены к воинству.
Норикийцы замерли у ворот, мирно, обманчиво спокойно. Кым заложил над ними один круг, спустился ниже на второй, третий проделал у самых их голов. Вроде ничего необычного, но припоминался тот злосчастный день в Будескайске. Чутьё заходилось в удушливой панике, спорило с разумом и даже с окружающими. Шептало — не верь. Ни надежде, ни собственным глазам, ничему!
Ещё один последний круг — его заметили, наблюдали, не двигаясь, словно боялись спугнуть. Кым подобрался к предводителю — высокому и крупному господину, за чьей спиной вился белый с золотом плащ. Лицо скрывал глубокий капюшон.
Видно было лишь как растягиваются в ухмылке жёсткие губы. Она завораживал чем-то знакомых и жутким одновременно, манила за собой, как в кошмарном сне, когда ты понимаешь, что впереди опасность, но не можешь не лететь на неё, лишившись воли в одночасье.
Мгновение, и плотные тенёта спеленали его, Кым упал на землю. Начал запоздало биться, но сеть оказалась слишком плотной. Издал пронзительные соколиный клич — сигнал к тревоге. Воздух вокруг слово окутал непроницаемым пологом. Услышали ли его в крепости?
Предводитель приближался широкими шагами. Вокруг него пепельной дымкой разрасталась удушливая аура. Ужас сковал тело. Кым узнал его ещё до того, как он снял капюшон тем самым жестом, что и несколько лет назад. Этот жест разделил жизнь Кыма на до и после. Яркие нечеловечьи глаза заворожили — один голубой, другой зелёный. Лощёное лицо, благородное в каждой своей черте, а душа чёрная, как уголь.
— Долетался, соколик? — басовито ухнул знакомый голос.
Полыхнула голубая аура, зрачок затопил всю радужку, глаза сузились до тонких щёлок. Телепатия сдавила голову Кыма тисками из сгущённого воздуха. Он ввинчивался в уши, затапливая болью и лишая сил сопротивляться. Облазили перья, маленькое птичье тело судорожно вытягивалось. Его обращали обратно в человека насильно. Пару мгновений, показавшихся агонизирующей вечностью, и отпустило.
Кым едва не лишился чувств, а когда очнулся, уже в человеческом теле лежал, уткнувшись лицом в землю. Перед глазами возникли начищенные сапоги. Сейчас будут месить его по голове и животу до смерти.
В голове проносилось: «Почему не отступил в Норикию, когда ещё был шанс?» Потому что неправильно это, трусливо и подло — прятаться, когда супостаты родную землю топчут. Не смог бы он жить на чужбине, в неволе, оставить гибель Лайсве неотомщенной. Молчать, зная, что внутри тех, кто зовёт себя светом — живёт самый страшный и беспроглядный Мрак.
Как жаль, что ничего не вышло. Жаль, что предчувствие не подвело. Это единственное, о чём Кым сейчас жалел.
Но его не ударили, наоборот, рывком подняли за плечи и поставили на ноги. Нагое тело со всех сторон жалили взглядами. По хребту бежал озноб несмотря на полуденный зной засушливого степного лета. Кым обхватил плечи руками, закрываясь, но всё же заставил себя смотреть в лицо Палача.
— Подашь знак своим, чтобы открыли ворота? — без тени эмоции спросил Архимагистр Веломри.
— Никогда! — процедил Кым сквозь зубы.
— Я же говорил, — усмехнулся Микаш кому-то из своих подручных и снова обернулся к Кыму: — Хочешь пару уроков от твоего старого маршала? Не самой удачной идеей было укрываться в крепости Сумеречников, мы же знаем её как свои пять пальцев. Наши основные силы зайдут и без приглашения через потайной ход. Договариваться о союзе с вероломными норикийцами — ещё большая глупость. Они рванули в убежище, как только узнали, что я еду сюда. Своя шкура для них всяко ближе к телу. Кто был готов сражаться до последней капли крови, давно уже развеяны пеплом по ветру.
— Не нужны мне советы от предателя вроде тебя! — выплюнул ему в лицо Кым. — Мы ещё поборемся, если не мы, то наши дети отомстят уж точно!
Набрав грудь побольше воздуха, Кым снова попытался перекинуться в птицу. Микаш подскочил к нему и дёрнул за руку. Хрустнуло в плече, боль вспыхнула и пронзила тело, ноги подкосились.
Кым рухнул на землю, судорожно глотая ртом воздух, цеплялся за сужающееся пятно света. Его закрыло грозное лицо Архимагистра. Мрак сомкнулся беспамятством.
Кым очнулся, когда на него вылили ведро ледяной воды. На него нацепили бело-зелёный костюм, в каких Лучезарные изображали норикийцев. Рука висела безвольной плетью. Теперь и в сокола перекидываться бесполезно. Со сломанным крылом никуда он не улетит. Архимагистр знал, что делал, подлец!