— А между тем это тоже вид известняка, — гордо сказал Мелок. — Он так и называется «ракушечник». С виду ракушечник совсем не похож на меня, а на самом деле — это мой близкий родственник.
— Только это нужно ещё доказать! — заметила Ручка.
— И докажу! В своё время. А пока ответьте мне, где могли жить моллюски, хозяева вот этих раковин: в воде или на суше?
— Известно, в воде! — пожала плечами тётушка Тряпка. — На земле только улитки да слизняки жить могут…
— Отлично! Теперь, надеюсь, никто не станет утверждать, что этот камень, состоящий из миллиардов раковин, образовался на суше?
— Ра-азумеется, нет! — согласился дядюшка Глобус.
— И сколько же раковин на него пошло! — дивилась тётушка Тряпка. — Батюшки! Да тут каждый второй дом из этого ракушечника построен.
— Чудесный камень, — согласился Мелок. — И до чего удобный! Мягкий, лёгкий, прочный! Его можно пилить обыкновенной пилой, обтёсывать топором и, как видите, складывать из него дома. Таких домов много не только в Одессе, но и в Севастополе, и в Симферополе, и в Кишинёве, и в Баку, и в других городах. А Одесса — она просто-напросто стоит на огромной толще такого камня. С давних времён добывали его люди в подземных каменоломнях и тут же на поверхности строили жилища. Так со временем под городом получился целый лабиринт подземных улиц и переулков. Редкий человек решится спуститься туда без опытного проводника. Можно месяцами блуждать во мраке узких перепутанных пещер да так и не найти выхода. Недаром во время гражданской и Великой Отечественной войн в катакомбах скрывались партизаны. Где они, враги хорошо знали, но отыскать их всё-таки не могли.
Для того чтобы образовалась такая толща ракушечника, потребовался не один миллион лет. На дне мелкого древнего моря жили бесчисленные полчища ракушек. Они размножались, умирали… Время шло, и постепенно на дне скопился многометровый слой раковин, погибших моллюсков, ила. Нижние раковины ломались под тяжестью верхних. Вся эта масса слёживалась, прессовалась. Вода понемногу растворяла кусочки раковин и этим раствором как бы склеивала всю массу. Помогли тут и поколения морских червей, и других обитателей морского дна… Так вот и получился камень ракушечник. А потом море ушло и пласты камня очутились на суше. Вот и вся история.
— Да, но при чём тут эти ракушки? — не выдержала Ручка. — Ведь мы же говорили об известняке!
— А раковины и состоят из известняка.
— Предположим, — не сдавалась Ручка. — Но ведь вы — Мел! Вы-то не из ракушек сделаны!
— А это мы ещё посмотрим, — сказал Мелок. — Ну-ка, Тряпка, берись за дело.
И через несколько минут Мелок рисовал на доске микроскоп.
Когда он был готов и Тряпка стёрла всё лишнее, Мелок подошёл к микроскопу и стряхнул с себя на его стеклянную полочку немножко белой пыли.
— Прошу! — широким жестом пригласил он своих товарищей. — Загляните-ка в эту трубочку.
Заглянуть в окошко прибора оказалось не так-то легко. Микроскоп был слишком высок даже для дядюшки Глобуса. Пришлось Мелку подрисовать лестницу. И вот тогда взорам компании открылось удивительное зрелище.
Между прочим, дружок, я тебе очень советую, если представится случай, обязательно сам загляни в окуляр микроскопа и рассмотри щепотку мела. Ты увидишь великое множество довольно странных предметов. Одни, побольше, походят на белые колосья без усиков, на еловые шишки, на раковинки улиток. Другие, поменьше, напоминают ромашки, блюдечки и даже сдобные плюшки. Всё это скелеты и панцири древних морских обитателей. Те, что побольше, принадлежат крошечным морским животным — корненожкам. А цветочки и блюдечки — остатки совсем уже маленьких плавучих водорослей — кокколитофорид.
Недолог был век этих крошечных существ.
Если б у нас с тобой в каждом глазу было по микроскопу и стояли бы мы на дне моря, нам бы показалось, что сверху сыплется частый дождь. Так непрерывно, днём и ночью, осаждаются миллиарды умерших корненожек и кокколитофорид.
За миллионы лет толща осадка достигает сотен метров. Со временем вся эта масса под действием своей тяжести и морской воды превращается в камень. Тот самый, который мы с тобой уже выдели возле Белгорода. Вот поэтому-то известняки и называют осадочной породой.
И ракушечник, и мел состоят из одного и того же материала. Только, разумеется, ракушечник сложен из больших раковин, а мел — из микроскопических.
— А между тем это тоже вид известняка, — гордо сказал Мелок. — Он так и называется «ракушечник». С виду ракушечник совсем не похож на меня, а на самом деле — это мой близкий родственник.
— Только это нужно ещё доказать! — заметила Ручка.
— И докажу! В своё время. А пока ответьте мне, где могли жить моллюски, хозяева вот этих раковин: в воде или на суше?
— Известно, в воде! — пожала плечами тётушка Тряпка. — На земле только улитки да слизняки жить могут…
— Отлично! Теперь, надеюсь, никто не станет утверждать, что этот камень, состоящий из миллиардов раковин, образовался на суше?
— Ра-азумеется, нет! — согласился дядюшка Глобус.
— И сколько же раковин на него пошло! — дивилась тётушка Тряпка. — Батюшки! Да тут каждый второй дом из этого ракушечника построен.
— Чудесный камень, — согласился Мелок. — И до чего удобный! Мягкий, лёгкий, прочный! Его можно пилить обыкновенной пилой, обтёсывать топором и, как видите, складывать из него дома. Таких домов много не только в Одессе, но и в Севастополе, и в Симферополе, и в Кишинёве, и в Баку, и в других городах. А Одесса — она просто-напросто стоит на огромной толще такого камня. С давних времён добывали его люди в подземных каменоломнях и тут же на поверхности строили жилища. Так со временем под городом получился целый лабиринт подземных улиц и переулков. Редкий человек решится спуститься туда без опытного проводника. Можно месяцами блуждать во мраке узких перепутанных пещер да так и не найти выхода. Недаром во время гражданской и Великой Отечественной войн в катакомбах скрывались партизаны. Где они, враги хорошо знали, но отыскать их всё-таки не могли.
Для того чтобы образовалась такая толща ракушечника, потребовался не один миллион лет. На дне мелкого древнего моря жили бесчисленные полчища ракушек. Они размножались, умирали… Время шло, и постепенно на дне скопился многометровый слой раковин, погибших моллюсков, ила. Нижние раковины ломались под тяжестью верхних. Вся эта масса слёживалась, прессовалась. Вода понемногу растворяла кусочки раковин и этим раствором как бы склеивала всю массу. Помогли тут и поколения морских червей, и других обитателей морского дна… Так вот и получился камень ракушечник. А потом море ушло и пласты камня очутились на суше. Вот и вся история.
— Да, но при чём тут эти ракушки? — не выдержала Ручка. — Ведь мы же говорили об известняке!
— А раковины и состоят из известняка.
— Предположим, — не сдавалась Ручка. — Но ведь вы — Мел! Вы-то не из ракушек сделаны!
— А это мы ещё посмотрим, — сказал Мелок. — Ну-ка, Тряпка, берись за дело.
И через несколько минут Мелок рисовал на доске микроскоп.
Когда он был готов и Тряпка стёрла всё лишнее, Мелок подошёл к микроскопу и стряхнул с себя на его стеклянную полочку немножко белой пыли.
— Прошу! — широким жестом пригласил он своих товарищей. — Загляните-ка в эту трубочку.
Заглянуть в окошко прибора оказалось не так-то легко. Микроскоп был слишком высок даже для дядюшки Глобуса. Пришлось Мелку подрисовать лестницу. И вот тогда взорам компании открылось удивительное зрелище.
Между прочим, дружок, я тебе очень советую, если представится случай, обязательно сам загляни в окуляр микроскопа и рассмотри щепотку мела. Ты увидишь великое множество довольно странных предметов. Одни, побольше, походят на белые колосья без усиков, на еловые шишки, на раковинки улиток. Другие, поменьше, напоминают ромашки, блюдечки и даже сдобные плюшки. Всё это скелеты и панцири древних морских обитателей. Те, что побольше, принадлежат крошечным морским животным — корненожкам. А цветочки и блюдечки — остатки совсем уже маленьких плавучих водорослей — кокколитофорид.
Недолог был век этих крошечных существ.
Если б у нас с тобой в каждом глазу было по микроскопу и стояли бы мы на дне моря, нам бы показалось, что сверху сыплется частый дождь. Так непрерывно, днём и ночью, осаждаются миллиарды умерших корненожек и кокколитофорид.
За миллионы лет толща осадка достигает сотен метров. Со временем вся эта масса под действием своей тяжести и морской воды превращается в камень. Тот самый, который мы с тобой уже выдели возле Белгорода. Вот поэтому-то известняки и называют осадочной породой.
И ракушечник, и мел состоят из одного и того же материала. Только, разумеется, ракушечник сложен из больших раковин, а мел — из микроскопических.