– Ты же не собираешься щеголять в пижаме перед группой рокеров?
– А в чем еще мне спать?
– Ни в чем. С интересным мокрым пятном на простынях. Или в луже собственной блевотины. Все будет лучше пижамы.
От таких предложений Тони сморщила нос.
– Ты отвратителен.
Джулиан подъехал к стадиону сзади, где стояли ограждения от фанатов рядом с припаркованными гастрольными автобусами. Тони тут же вспомнила о… И стала копаться в сумке в поисках конверта, который прислал менеджер группы. Там должна быть ее пресс–карта, чтобы пройти через охрану. Остановившись в запрещенном для парковки месте, Джулиан повернулся к ней.
– Отвратителен? Сама ведь знаешь, что любишь меня, – он невинно заморгал томными голубыми глазами, обрамлёнными густыми чёрными ресницами.
– За исключением моментов, когда я тебя ненавижу. А их куда больше, – она взялась за дверную ручку, но Джулиан взял её за руку.
– Сейчас, я как бы должен сказать тебе, чтобы ты была хорошей девочкой и охраняла свои сердце, тело и душу от нечестивых рок–звезд. Потом посоветовать тебе не злоупотреблять алкоголем, наркотиками, сексом и бесчисленными афтепати.
– Но ты не собираешься…
– Конечно нет. Тебе стоит жить полной жизнью, а может, и пуститься во все тяжкие. Твоя мать слишком изолировала тебя от внешнего мира, и я боюсь, ты никогда не сбежишь.
– Так, для справки, она меня не изолировала. Я это сделала сама.
– Я до сих пор удивлен, что она позволила тебе взяться за это дело. Тебе ведь предстоит провести ближайший месяц не в компании Венского хора мальчиков. Уверен, моя жизнь просто скукота в сравнении с подвигами этих парней, при том, что твоя мама всегда поглядывает на меня с неодобрением.
Тони и сама прекрасно знала этот мамин взгляд.
– Знаешь, что мне сказала мама, когда я попросила ее отпустить меня на это задание? «Думаю, настало время жить своей жизнью», – копируя мамины скучающе–протяжные интонации, произнесла Тони. Но Тони и так уже жила своей жизнью. Правда в свои двадцать пять она все еще жила со своей семьей, но в отличие от других ее это не беспокоило.
– Твоя мама права. Настало время, да.
Тони нахмурилась. Почему все решили, что раз она не королева вечеринок, то непременно несчастна?
– Я люблю свою жизнь. А Бёрди для меня очень много значит.
Кто–то позади них посигналил, и Тони уже собралась открыть дверь, но Джулиан остановил ее.
– Осознаешь ты это или нет, но тебе самой для ощущения полноты жизни нужно нечто большее, чем только забота о младшей сестренке. И, если ты вернешься из этой поездки по–прежнему девственницей, я за тебя возьмусь уже всерьез.
Она удивленно уставилась на него.
– Ты за меня возьмешься всерьез? Ты? Мужчина, опасающийся вагин?
– Ты же не собираешься щеголять в пижаме перед группой рокеров?
– А в чем еще мне спать?
– Ни в чем. С интересным мокрым пятном на простынях. Или в луже собственной блевотины. Все будет лучше пижамы.
От таких предложений Тони сморщила нос.
– Ты отвратителен.
Джулиан подъехал к стадиону сзади, где стояли ограждения от фанатов рядом с припаркованными гастрольными автобусами. Тони тут же вспомнила о… И стала копаться в сумке в поисках конверта, который прислал менеджер группы. Там должна быть ее пресс–карта, чтобы пройти через охрану. Остановившись в запрещенном для парковки месте, Джулиан повернулся к ней.
– Отвратителен? Сама ведь знаешь, что любишь меня, – он невинно заморгал томными голубыми глазами, обрамлёнными густыми чёрными ресницами.
– За исключением моментов, когда я тебя ненавижу. А их куда больше, – она взялась за дверную ручку, но Джулиан взял её за руку.
– Сейчас, я как бы должен сказать тебе, чтобы ты была хорошей девочкой и охраняла свои сердце, тело и душу от нечестивых рок–звезд. Потом посоветовать тебе не злоупотреблять алкоголем, наркотиками, сексом и бесчисленными афтепати.
– Но ты не собираешься…
– Конечно нет. Тебе стоит жить полной жизнью, а может, и пуститься во все тяжкие. Твоя мать слишком изолировала тебя от внешнего мира, и я боюсь, ты никогда не сбежишь.
– Так, для справки, она меня не изолировала. Я это сделала сама.
– Я до сих пор удивлен, что она позволила тебе взяться за это дело. Тебе ведь предстоит провести ближайший месяц не в компании Венского хора мальчиков. Уверен, моя жизнь просто скукота в сравнении с подвигами этих парней, при том, что твоя мама всегда поглядывает на меня с неодобрением.
Тони и сама прекрасно знала этот мамин взгляд.
– Знаешь, что мне сказала мама, когда я попросила ее отпустить меня на это задание? «Думаю, настало время жить своей жизнью», – копируя мамины скучающе–протяжные интонации, произнесла Тони. Но Тони и так уже жила своей жизнью. Правда в свои двадцать пять она все еще жила со своей семьей, но в отличие от других ее это не беспокоило.
– Твоя мама права. Настало время, да.
Тони нахмурилась. Почему все решили, что раз она не королева вечеринок, то непременно несчастна?
– Я люблю свою жизнь. А Бёрди для меня очень много значит.
Кто–то позади них посигналил, и Тони уже собралась открыть дверь, но Джулиан остановил ее.
– Осознаешь ты это или нет, но тебе самой для ощущения полноты жизни нужно нечто большее, чем только забота о младшей сестренке. И, если ты вернешься из этой поездки по–прежнему девственницей, я за тебя возьмусь уже всерьез.
Она удивленно уставилась на него.
– Ты за меня возьмешься всерьез? Ты? Мужчина, опасающийся вагин?