— Через три дня приезжают вместе с младшим Шрайманом.
— В самом деле такой избалованный?
— Я бы сказал, что он на башку двинутый, но есть надежда, что он перерастет это. Молодой совсем, безбашенный, меры не видит.
— Ясно, — она вздохнула, трудно придется, но на лёгкую работу здесь и не рассчитывала, — Через полчаса собери своих в зале, пусть оденутся как следует, хочу с ними территорию осмотреть.
— Сделаю, думаешь могут попытаться здесь достать?
— Да, хрен знает, — она затылок почесала, отвернулась от окна, мысленно сделав себе заметку о времени за которое парни полностью обходят весь двор, — Но, если человек будет один, с умениями, и пойдет со стороны леса, шанс есть.
— Ладно, — Кимура поднялся с кровати, хлопнул в ладоши, — Располагайтесь, а я пойду этих бездельников морально ко встрече подготовлю. Ромка, ты ж тоже с ними пойдешь?
— Конечно, обязательно.
Ким улыбнулся и подумал, что за два года этот парень прожил несколько жизней. Ничего не осталось от молодого парнишки восемнадцати лет, у которого жизнь начиналась только, а в глазах читалась вера в лучшее. Теперь это был настоящий боец, хлебнувший столько, что не всем за жизнь выпадает, но не сломался, наоборот, стал крепче. Благодаря Диме. А вот она сама… он на нее больше не злился, не имел права. Ему просто было ее жаль.
Запястья скованы цепями, Димка подвешена за них то ли к потолку, то ли к какой-то балке, — не разобрать. Веки заплыли от гематом, почти ни хрена не видела перед собой. Только слышать могла.
Проваливалась в сознании, и это было благо: тогда она не слышала отвратительных булькающих звуков… Ромка… Что они с тобой делают?
Шаги. Уверенные, хозяйские.
— Это его ублюдок?
Один и тот же вопрос.
Удар в живот. Боль. Она может только хрипеть в ответ и плеваться кровью. Прекратила бы цепляться за жизнь, они б ее убили. Силу давала только ненависть к этим тварям, и надежда, что их найдут прежде, чем она и Ромка сдадутся окончательно.
— Это его ублюдок?
Снова удар. Она не видит лица, но голос навсегда врезается в память. Она его запомнит. Отомстит.
Противный скрежет металла об металл. Медленный. Специально, чтобы начала бояться и дрожала от страха.
Она и дрожала. Рук не ощущала, кровообращение нарушено, плечи ей с самого начала из суставов повыбивали, чтоб не сопротивлялась. Подготовились, мрази.
Звук исчез. Появился другой. Тупой. Удар металла о кожу и кости.
Она заорала…
Крик застрял в горле.
— Через три дня приезжают вместе с младшим Шрайманом.
— В самом деле такой избалованный?
— Я бы сказал, что он на башку двинутый, но есть надежда, что он перерастет это. Молодой совсем, безбашенный, меры не видит.
— Ясно, — она вздохнула, трудно придется, но на лёгкую работу здесь и не рассчитывала, — Через полчаса собери своих в зале, пусть оденутся как следует, хочу с ними территорию осмотреть.
— Сделаю, думаешь могут попытаться здесь достать?
— Да, хрен знает, — она затылок почесала, отвернулась от окна, мысленно сделав себе заметку о времени за которое парни полностью обходят весь двор, — Но, если человек будет один, с умениями, и пойдет со стороны леса, шанс есть.
— Ладно, — Кимура поднялся с кровати, хлопнул в ладоши, — Располагайтесь, а я пойду этих бездельников морально ко встрече подготовлю. Ромка, ты ж тоже с ними пойдешь?
— Конечно, обязательно.
Ким улыбнулся и подумал, что за два года этот парень прожил несколько жизней. Ничего не осталось от молодого парнишки восемнадцати лет, у которого жизнь начиналась только, а в глазах читалась вера в лучшее. Теперь это был настоящий боец, хлебнувший столько, что не всем за жизнь выпадает, но не сломался, наоборот, стал крепче. Благодаря Диме. А вот она сама… он на нее больше не злился, не имел права. Ему просто было ее жаль.
Запястья скованы цепями, Димка подвешена за них то ли к потолку, то ли к какой-то балке, — не разобрать. Веки заплыли от гематом, почти ни хрена не видела перед собой. Только слышать могла.
Проваливалась в сознании, и это было благо: тогда она не слышала отвратительных булькающих звуков… Ромка… Что они с тобой делают?
Шаги. Уверенные, хозяйские.
— Это его ублюдок?
Один и тот же вопрос.
Удар в живот. Боль. Она может только хрипеть в ответ и плеваться кровью. Прекратила бы цепляться за жизнь, они б ее убили. Силу давала только ненависть к этим тварям, и надежда, что их найдут прежде, чем она и Ромка сдадутся окончательно.
— Это его ублюдок?
Снова удар. Она не видит лица, но голос навсегда врезается в память. Она его запомнит. Отомстит.
Противный скрежет металла об металл. Медленный. Специально, чтобы начала бояться и дрожала от страха.
Она и дрожала. Рук не ощущала, кровообращение нарушено, плечи ей с самого начала из суставов повыбивали, чтоб не сопротивлялась. Подготовились, мрази.
Звук исчез. Появился другой. Тупой. Удар металла о кожу и кости.
Она заорала…
Крик застрял в горле.