— Что? — не поверил тот своим ушам.
— Тайн очень меня просил, — сказал мастер Боар. — Он сказал, что ты, Тиар, сильно переживаешь от того, что до сих пор тебе ничего не известно о твоих настоящих родителях…А после того, как стало известно, что сам Тайн знатного рода, тебе это вдвойне тяжело переносить. Вот я и…
— Ты? — так и подпрыгнул юноша, обращаясь к названному брату. — Ты…зачем сказал?
— Ну, — Тайн залился краской, — я просто подумал… У меня есть замок, у меня есть, оказывается, целая когорта предков, герб и всё такое прочее, а у тебя ничего. Вот я и подумал, что, может быть, тебе нужно что-то узнать о своих предках. Ну и поговорил с отцом.
— Да, и теперь я решил свернуть и проехать примерно по тем местам, где мы проезжали в тот год, когда у нас появились вы, дети, — объяснил мастер Боар. — Правда, в то время мы двигались с другой стороны, практически навстречу нам сегодняшним. Но, думаю, осталось немного.
На другой день дорога свернула к реке. Погода улучшилась, дожди перестали, и даже проглянуло солнышко. Стих и ветер. Стало теплее, и все приободрились. Лишь Таша продолжала сетовать на судьбу — Нюше и Калонику было по-прежнему плохо. Дети лежали пластом в фургоне, закутанные в одеяло. Их знобило, и взрослые ничем не могли помочь малышам. К тому же от тряски им было ещё хуже, так что вскоре после полудня опять объявили привал. Мужчины разожгли костер, и матушка Ханирель принялась за изготовление очередной порции целебного настоя от простуды.
— Пройдёмся немного, — мастер Боар тронул за плечо Тиара. — Тут недалеко.
Юноша встрепенулся — таким значительным был тон его приёмного отца. Ниэль лишь тихо кивнула, провожая их.
Они вдвоём пошли вдоль берега. Осенние дожди напитали реку, и она разбухла в русле, неся в грязных водах мелкий мусор. Ивы у воды пожелтели и роняли последние узкие ломкие листья. Пожелтел камыш на мелководье. Берег был высоким, отец и сын шли по верху, в стороне от воды, и с высоты им было хорошо видно окрест. Фургон остался позади, укрытый за кустами от посторонних глаз. Даже голосов слышно не было, хотя в воздухе, прозрачном и каком-то стеклянном, была разлита звенящая хрупкая тишина.
— Вот где-то тут, — мастер Боар придержал Тиара за локоть. — За многие годы здесь, конечно, всё изменилось, но вон те развалины никуда не делись.
Шагах в тридцати-сорока впереди, заросшие плющом и колючим кустарником, виднелись остатки какой-то башни.
— Эта река называется Белая Башня, — объяснил отец сыну. — Такие башни стояли вдоль всего берега на равных расстояниях друг от друга. Время, конечно, не пощадило её, но есть и другая примета. Вон, смотри!
Он протянул руку вперёд, и у Тиара перехватило горло. На том берегу, примерно в полулиге дальше от них, виднелся замок.
— Река могла изменить русло за столько-то лет, — прозвучал над ухом голос мастера Боара, — но мы тогда рассудили, что тот, кто нёс тебя из замка, пытался переплыть на ту сторону. Он положил ребёнка — то есть, тебя! — в корзину и поплыл. Но то ли сил не хватило, то ли его ранили при побеге, но корзину он из рук выпустил. Она поплыла вниз по течению, и её прибило к берегу примерно сюда, — глава труппы показал пальцем на береговую линию. — Тут была отмель. Ниэль родила в башне и отдыхала после родов, а её отец, мой тесть, спустился за водой и принёс корзинку, где лежал ты.
Он говорил что-то ещё — Тиар его уже не слушал. Прижав руки к груди, он смотрел на далёкий замок. Там жили его родители, ничего не знавшие о судьбе сына. Живы ли они? Помнят ли ребёнка, которого потеряли? И как это случилось?
Старый артист замолчал, глядя на молодого. Он отошёл на несколько шагов, чтобы дать приёмному сыну побыть наедине с его мыслями и чувствами. И первым увидел выехавших из-за небольшой рощицы всадников.
Решение пришло быстро. Тиар всё стоял, глядя на замок, и мастер Боар, откинув капюшон плаща, решительно направился наперерез всадникам.
Его заметили быстро — артист был в чёрно-красном лоскутном плаще, под которым были синие штаны и светло-зелёная куртка. Среди унылых наполовину облетевших кустов и побуревшей травы его было видно издалека. Всадники, пересекавшие луг, придержали коней.
Мастер Боар издалека заметил среди эльфов молодую женщину в темно-синем платье и отороченном мехом плаще. Она с интересом рассматривала незнакомца, и тот, приблизившись, поклонился:
— Приветствую высокородную леди!
— И тебе привет, — улыбнулась та. — Кто ты и откуда?
Мастер Боар плавным жестом откинул плащ, горделиво тряхнув головой:
— Что? — не поверил тот своим ушам.
— Тайн очень меня просил, — сказал мастер Боар. — Он сказал, что ты, Тиар, сильно переживаешь от того, что до сих пор тебе ничего не известно о твоих настоящих родителях…А после того, как стало известно, что сам Тайн знатного рода, тебе это вдвойне тяжело переносить. Вот я и…
— Ты? — так и подпрыгнул юноша, обращаясь к названному брату. — Ты…зачем сказал?
— Ну, — Тайн залился краской, — я просто подумал… У меня есть замок, у меня есть, оказывается, целая когорта предков, герб и всё такое прочее, а у тебя ничего. Вот я и подумал, что, может быть, тебе нужно что-то узнать о своих предках. Ну и поговорил с отцом.
— Да, и теперь я решил свернуть и проехать примерно по тем местам, где мы проезжали в тот год, когда у нас появились вы, дети, — объяснил мастер Боар. — Правда, в то время мы двигались с другой стороны, практически навстречу нам сегодняшним. Но, думаю, осталось немного.
На другой день дорога свернула к реке. Погода улучшилась, дожди перестали, и даже проглянуло солнышко. Стих и ветер. Стало теплее, и все приободрились. Лишь Таша продолжала сетовать на судьбу — Нюше и Калонику было по-прежнему плохо. Дети лежали пластом в фургоне, закутанные в одеяло. Их знобило, и взрослые ничем не могли помочь малышам. К тому же от тряски им было ещё хуже, так что вскоре после полудня опять объявили привал. Мужчины разожгли костер, и матушка Ханирель принялась за изготовление очередной порции целебного настоя от простуды.
— Пройдёмся немного, — мастер Боар тронул за плечо Тиара. — Тут недалеко.
Юноша встрепенулся — таким значительным был тон его приёмного отца. Ниэль лишь тихо кивнула, провожая их.
Они вдвоём пошли вдоль берега. Осенние дожди напитали реку, и она разбухла в русле, неся в грязных водах мелкий мусор. Ивы у воды пожелтели и роняли последние узкие ломкие листья. Пожелтел камыш на мелководье. Берег был высоким, отец и сын шли по верху, в стороне от воды, и с высоты им было хорошо видно окрест. Фургон остался позади, укрытый за кустами от посторонних глаз. Даже голосов слышно не было, хотя в воздухе, прозрачном и каком-то стеклянном, была разлита звенящая хрупкая тишина.
— Вот где-то тут, — мастер Боар придержал Тиара за локоть. — За многие годы здесь, конечно, всё изменилось, но вон те развалины никуда не делись.
Шагах в тридцати-сорока впереди, заросшие плющом и колючим кустарником, виднелись остатки какой-то башни.
— Эта река называется Белая Башня, — объяснил отец сыну. — Такие башни стояли вдоль всего берега на равных расстояниях друг от друга. Время, конечно, не пощадило её, но есть и другая примета. Вон, смотри!
Он протянул руку вперёд, и у Тиара перехватило горло. На том берегу, примерно в полулиге дальше от них, виднелся замок.
— Река могла изменить русло за столько-то лет, — прозвучал над ухом голос мастера Боара, — но мы тогда рассудили, что тот, кто нёс тебя из замка, пытался переплыть на ту сторону. Он положил ребёнка — то есть, тебя! — в корзину и поплыл. Но то ли сил не хватило, то ли его ранили при побеге, но корзину он из рук выпустил. Она поплыла вниз по течению, и её прибило к берегу примерно сюда, — глава труппы показал пальцем на береговую линию. — Тут была отмель. Ниэль родила в башне и отдыхала после родов, а её отец, мой тесть, спустился за водой и принёс корзинку, где лежал ты.
Он говорил что-то ещё — Тиар его уже не слушал. Прижав руки к груди, он смотрел на далёкий замок. Там жили его родители, ничего не знавшие о судьбе сына. Живы ли они? Помнят ли ребёнка, которого потеряли? И как это случилось?
Старый артист замолчал, глядя на молодого. Он отошёл на несколько шагов, чтобы дать приёмному сыну побыть наедине с его мыслями и чувствами. И первым увидел выехавших из-за небольшой рощицы всадников.
Решение пришло быстро. Тиар всё стоял, глядя на замок, и мастер Боар, откинув капюшон плаща, решительно направился наперерез всадникам.
Его заметили быстро — артист был в чёрно-красном лоскутном плаще, под которым были синие штаны и светло-зелёная куртка. Среди унылых наполовину облетевших кустов и побуревшей травы его было видно издалека. Всадники, пересекавшие луг, придержали коней.
Мастер Боар издалека заметил среди эльфов молодую женщину в темно-синем платье и отороченном мехом плаще. Она с интересом рассматривала незнакомца, и тот, приблизившись, поклонился:
— Приветствую высокородную леди!
— И тебе привет, — улыбнулась та. — Кто ты и откуда?
Мастер Боар плавным жестом откинул плащ, горделиво тряхнув головой: