Микаш шумного выдохнул и немного расслабился, хотя продолжал хмуриться. Упрямец!
— Спорим, что я заставлю тебя улыбнуться! — Лайсве задорно пихнула его в плечо.
Он подозрительно прищурился:
— На что спорим?
— На что ты хочешь?
Микаш красноречиво посмотрел на неё и облизнулся.
Лайсве подмигнула ему:
— Как закончишь тут, приходи в спальню. Я уложу Геда. Хорхор за ним присмотрит. От старого шамана наш сорванец не сбежит. Придёшь?
Микаш взял её ладонь в руки и принялся целовать пальцы, не желая отпускать.
— Приходи, не пожалеешь!
Лайсве выскользнула из его рук. Сын уже нёсся к ней, топоча башмаками.
Укладываться Гед отказывался, требуя то сказок, то игрушек, то сластей, но Лайсве с Хорхором его победили. Упрямо шепча «я не сплю», он закрыл глаза и свернулся калачиком.
— Не заставляй мужа ждать. Если у тебя и есть шанс усмирить своё чудище, то только сейчас, — подтолкнул Лайсве к двери Хорхор.
Она приложила палец к губам, указывая на сопящего под тёплыми одеялами сына, и прокралась за дверь. Времени и правда осталось мало: показалась луна, гости расходились по отведённым комнатам. Служанки едва успели переодеть Лайсве в сорочку для сна и расплести волосы, как в спальню вошёл Микаш. Все поспешили убраться, кланяясь беспрестанно.
Микаш уселся на край кровати. С таким же зверским видом он требовал у Лайсве поцелуй в награду за спасение от Лунного Странника. Смягчился бы он немного, не грубил, не обрастал ножевой бронёй, а сказал искренне, чего желал, и возможно, получил даже больше.
Лайсве устроилась у него за спиной. Тесёмки соскользнули с непослушных волос, жгуты раскрутились в свободные пряди. Лайсве целовала макушку, затылок, щёки, шею, плечи — докуда могла достать. Он терпел молча, скрежетал зубами. Был у него один его секрет: если нежно погладить губами кожу над ключицей, пощекотать языком и слегка прикусить… Микаш не выдержал и засмеялся, опрокинув Лайсве на кровать.
— Я победила, — она шаловливо выгнула бровь.
Его потемневшие глаза щурились, изгибался в улыбке до ушей рот.
— Коварная! — разыгрывая трагедию, выкрикнул Микаш.
— Ты не знал?
Он захохотал и потянулся за краем её сорочки. Его язык щекотал её пятки так, что бока распирало от смеха.
— Что же ты хочешь за победу над чудищем? — хрипло спросил Микаш, когда покрыл мучительно сладостными поцелуями всё её освобождённое от сорочки тело и добрался до лица. Победителем уже был он, а не Лайсве.
Микаш шумного выдохнул и немного расслабился, хотя продолжал хмуриться. Упрямец!
— Спорим, что я заставлю тебя улыбнуться! — Лайсве задорно пихнула его в плечо.
Он подозрительно прищурился:
— На что спорим?
— На что ты хочешь?
Микаш красноречиво посмотрел на неё и облизнулся.
Лайсве подмигнула ему:
— Как закончишь тут, приходи в спальню. Я уложу Геда. Хорхор за ним присмотрит. От старого шамана наш сорванец не сбежит. Придёшь?
Микаш взял её ладонь в руки и принялся целовать пальцы, не желая отпускать.
— Приходи, не пожалеешь!
Лайсве выскользнула из его рук. Сын уже нёсся к ней, топоча башмаками.
Укладываться Гед отказывался, требуя то сказок, то игрушек, то сластей, но Лайсве с Хорхором его победили. Упрямо шепча «я не сплю», он закрыл глаза и свернулся калачиком.
— Не заставляй мужа ждать. Если у тебя и есть шанс усмирить своё чудище, то только сейчас, — подтолкнул Лайсве к двери Хорхор.
Она приложила палец к губам, указывая на сопящего под тёплыми одеялами сына, и прокралась за дверь. Времени и правда осталось мало: показалась луна, гости расходились по отведённым комнатам. Служанки едва успели переодеть Лайсве в сорочку для сна и расплести волосы, как в спальню вошёл Микаш. Все поспешили убраться, кланяясь беспрестанно.
Микаш уселся на край кровати. С таким же зверским видом он требовал у Лайсве поцелуй в награду за спасение от Лунного Странника. Смягчился бы он немного, не грубил, не обрастал ножевой бронёй, а сказал искренне, чего желал, и возможно, получил даже больше.
Лайсве устроилась у него за спиной. Тесёмки соскользнули с непослушных волос, жгуты раскрутились в свободные пряди. Лайсве целовала макушку, затылок, щёки, шею, плечи — докуда могла достать. Он терпел молча, скрежетал зубами. Был у него один его секрет: если нежно погладить губами кожу над ключицей, пощекотать языком и слегка прикусить… Микаш не выдержал и засмеялся, опрокинув Лайсве на кровать.
— Я победила, — она шаловливо выгнула бровь.
Его потемневшие глаза щурились, изгибался в улыбке до ушей рот.
— Коварная! — разыгрывая трагедию, выкрикнул Микаш.
— Ты не знал?
Он захохотал и потянулся за краем её сорочки. Его язык щекотал её пятки так, что бока распирало от смеха.
— Что же ты хочешь за победу над чудищем? — хрипло спросил Микаш, когда покрыл мучительно сладостными поцелуями всё её освобождённое от сорочки тело и добрался до лица. Победителем уже был он, а не Лайсве.