И тогда он понял. Гриши жили как тени, откидываемые на поверхность мира, при этом ничего не касаясь. Им не оставалось выбора, кроме как менять свои очертания и забиваться по углам, гонимые страхом, как тени — солнцем. У них не было ни безопасного места, ни пристанища.
«Но оно будет, — пообещал он себе во тьме, выводя новые слова на своем сердце. — Я сам его создам».
И тогда он понял. Гриши жили как тени, откидываемые на поверхность мира, при этом ничего не касаясь. Им не оставалось выбора, кроме как менять свои очертания и забиваться по углам, гонимые страхом, как тени — солнцем. У них не было ни безопасного места, ни пристанища.
«Но оно будет, — пообещал он себе во тьме, выводя новые слова на своем сердце. — Я сам его создам».