— Боже мой, как я боялась! — воскликнула я, покрывая его лицо поцелуями.
— Ну что ты — хрипло прошептал Анторис, бережно обнимая меня одной рукой — Всё хорошо, успокойся…
Я замерла, опомнившись и резко отстранившись. Лицо залила волна румянца, когда я осознала свой порыв. Волнение и радость, настолько сильно завладели мной, что я не соображала, что делаю.
— Прости… — неловко произнесла я, освобождаясь из его объятий — Я ужасно волновалась за тебя, поэтому…
— Понимаю… Буду расценивать твой порыв только, как волнение…
В тихом, слабом голосе Анториса прозвучала такая грусть, что мне стало еще более неловко.
— Как ты себя чувствуешь? Голова кружится?
— Уже нет. Туман не дает ясно мыслить, и совсем нет сил. Плохо помню, что произошло.
Я осторожно встала, подбрасывая дрова в костер.
— Началось сотрясение Мелса. Нас с тобой засыпало камнями. Вот уже третий день, как ты пострадал.
Анторис скривился, трогая рукой затылок.
— Да, видать мне сильно досталось, раз еще шишка не прошла.
Я улыбнулась, снова усаживаясь рядом.
— Главное, что ты очнулся, и нет больше лихорадки. Всё будет хорошо!
Он нежно взял меня за руку, не сводя взгляда ласковых глаз.
— Спасибо, что нянчилась со мной всё это время. Это я должен оберегать тебя, а получилось наоборот.
И он осторожно притянул мою ладонь к своим губам, а мое сердце трепетно забилось от радости и счастья.
Еще три дня мы провели в пещере, ставшей для нас укрытием. Анторису было намного лучше, но я не разрешала ему вставать, хоть он и требовал самостоятельности. Я боялась, что он еще очень слаб и лишние движения не пойдут на пользу.
Плохо дела обстояли с едой. Охотница из меня оказалась никудышная, и если бы не запасы мяса, которые мы сделали перед камнепадом, не знаю, чтобы пришлось есть. Если я могла обходиться ягодами, которые росли здесь в избытке, то Анторису нужна была нормальная еда для восстановления сил. В общем, через три дня, нам пришлось выбираться из укрытия и следовать дальше.
Всё время меня мучил вопрос — почему начал сотрясаться Мелс? Такого не случалось очень давно в этих краях, и навязчивая мысль о неслучайности, настойчиво буравила мозг. Анторис по-прежнему изучал карту, которая благополучно сохранилась в кармане, и вскоре мы вышли из горной цепи, направившись к лесу. По его заверениям, еще день или два пути, и мы придем к лагерю Группы Сопротивления.
Мы снова шли, ночевали под открытым небом и ели пойманную дичь. И вроде всё казалось привычным, вот только многое изменилось. Для меня. Всё больше и больше я понимала — в груди что-то перевернулось в отношении Анториса, и я уже не могла относиться к нему так, как раньше. Я чувствовала, что сердце трепетно бьется от каждого его взгляда, жеста, улыбки… Иногда мне хотелось обнять его или прикоснуться к губам… Я краснела каждый раз, думая об этом, и очень надеялась, что Анторис не замечает перемены во мне. Он был, как всегда нежен, заботлив, только я вновь хотела услышать признание в любви. И как знать, чтобы ответила ему на этот раз. Но он молчал, а в моей душе боролись сомнения, которые терзали сердце. Я боялась в чем-то признаться себе и сделать поспешные выводы, поэтому лучшим решением было оставить всё, как есть.
Через два дня пути, когда солнце уже склонялось к закату, мы вышли на небольшую поляну. Посреди нее возвышалось огромное засохшее дерево, и нас неожиданно окликнул чей-то грубый голос.
— Боже мой, как я боялась! — воскликнула я, покрывая его лицо поцелуями.
— Ну что ты — хрипло прошептал Анторис, бережно обнимая меня одной рукой — Всё хорошо, успокойся…
Я замерла, опомнившись и резко отстранившись. Лицо залила волна румянца, когда я осознала свой порыв. Волнение и радость, настолько сильно завладели мной, что я не соображала, что делаю.
— Прости… — неловко произнесла я, освобождаясь из его объятий — Я ужасно волновалась за тебя, поэтому…
— Понимаю… Буду расценивать твой порыв только, как волнение…
В тихом, слабом голосе Анториса прозвучала такая грусть, что мне стало еще более неловко.
— Как ты себя чувствуешь? Голова кружится?
— Уже нет. Туман не дает ясно мыслить, и совсем нет сил. Плохо помню, что произошло.
Я осторожно встала, подбрасывая дрова в костер.
— Началось сотрясение Мелса. Нас с тобой засыпало камнями. Вот уже третий день, как ты пострадал.
Анторис скривился, трогая рукой затылок.
— Да, видать мне сильно досталось, раз еще шишка не прошла.
Я улыбнулась, снова усаживаясь рядом.
— Главное, что ты очнулся, и нет больше лихорадки. Всё будет хорошо!
Он нежно взял меня за руку, не сводя взгляда ласковых глаз.
— Спасибо, что нянчилась со мной всё это время. Это я должен оберегать тебя, а получилось наоборот.
И он осторожно притянул мою ладонь к своим губам, а мое сердце трепетно забилось от радости и счастья.
Еще три дня мы провели в пещере, ставшей для нас укрытием. Анторису было намного лучше, но я не разрешала ему вставать, хоть он и требовал самостоятельности. Я боялась, что он еще очень слаб и лишние движения не пойдут на пользу.
Плохо дела обстояли с едой. Охотница из меня оказалась никудышная, и если бы не запасы мяса, которые мы сделали перед камнепадом, не знаю, чтобы пришлось есть. Если я могла обходиться ягодами, которые росли здесь в избытке, то Анторису нужна была нормальная еда для восстановления сил. В общем, через три дня, нам пришлось выбираться из укрытия и следовать дальше.
Всё время меня мучил вопрос — почему начал сотрясаться Мелс? Такого не случалось очень давно в этих краях, и навязчивая мысль о неслучайности, настойчиво буравила мозг. Анторис по-прежнему изучал карту, которая благополучно сохранилась в кармане, и вскоре мы вышли из горной цепи, направившись к лесу. По его заверениям, еще день или два пути, и мы придем к лагерю Группы Сопротивления.
Мы снова шли, ночевали под открытым небом и ели пойманную дичь. И вроде всё казалось привычным, вот только многое изменилось. Для меня. Всё больше и больше я понимала — в груди что-то перевернулось в отношении Анториса, и я уже не могла относиться к нему так, как раньше. Я чувствовала, что сердце трепетно бьется от каждого его взгляда, жеста, улыбки… Иногда мне хотелось обнять его или прикоснуться к губам… Я краснела каждый раз, думая об этом, и очень надеялась, что Анторис не замечает перемены во мне. Он был, как всегда нежен, заботлив, только я вновь хотела услышать признание в любви. И как знать, чтобы ответила ему на этот раз. Но он молчал, а в моей душе боролись сомнения, которые терзали сердце. Я боялась в чем-то признаться себе и сделать поспешные выводы, поэтому лучшим решением было оставить всё, как есть.
Через два дня пути, когда солнце уже склонялось к закату, мы вышли на небольшую поляну. Посреди нее возвышалось огромное засохшее дерево, и нас неожиданно окликнул чей-то грубый голос.