— Нет. На Понте очень плодородная почва. Когда-то здесь был рай, полный жизни и условий для ее обеспечения. Сейчас лишь очень маленькая часть жизни в состоянии здесь существовать.
— Планету изменила Великая Инфекция? Как и ганглианцев?
— Да, она погубила большую часть жизни здесь и на всех других кализианских планетах. Кализианцы пытались высадить растения других миров, но ни одно не прижилось.
— Но почему?
— Потому что Богиня не позволила. Это было ее наказание для кализианцев — забрать благословение жизни.
— Богиня… Благословение… — прошептала Ким, хмурясь, возвращаясь мыслями в свой сон. Это ведь был сон… Не так ли?
— Да, и поскольку она Богиня Жизни, она страдает с нами.
— Ты имеешь в виду, страдает с ганглианцами и кализианцами?
— И с торнианцами, — признался Рэй.
— Я не понимаю. Если она Богиня Жизни, зачем ей наказывать вас?
— Кое-что случилось более пятисот лет назад.
— Что случилось? — полюбопытствовала Ким.
Тяжело вздохнув, Рэй посмотрел на нее. Он не хотел ей рассказывать. Особенно после того, что случилось с ней в руках ганглианцев. Но он не хотел лгать ей.
— Доешь батончик, Ким, и я расскажу тебе.
Опустив взгляд, Ким была потрясена, обнаружив, что у нее осталось лишь на один укус. Она быстро доела, кивнув с благодарностью, когда Рэй протянул ей воды, чтобы запить. Взглянув на воина, она ждала, когда он начнет рассказ.
— Древние легенды говорят о том, как торнианский воин когда-то спас Богиню от принуждения соединиться с темным Богом Дако, когда тот похитил ее у супруга. В благодарность она пообещала ему, что для каждого рожденного воина, найдется единственная женщина, созданная специально для него, его пара. Что она захочет соединиться с ним и только с ним, дополнив воина, как он дополнит ее. Вместе они обретут нечто, по-настоящему важное и сохранят это до конца своих дней.
— Звучит, как брак на Земле.
— Брак?
— Так мы называем, когда два человека любят друг друга и решают провести остаток жизни вместе.
— Именно это однажды и обещала Богиня.
Ким слегка склонила голову.
— Ты так говоришь, как будто она больше не обещает ничего подобного.
— Нет. На Понте очень плодородная почва. Когда-то здесь был рай, полный жизни и условий для ее обеспечения. Сейчас лишь очень маленькая часть жизни в состоянии здесь существовать.
— Планету изменила Великая Инфекция? Как и ганглианцев?
— Да, она погубила большую часть жизни здесь и на всех других кализианских планетах. Кализианцы пытались высадить растения других миров, но ни одно не прижилось.
— Но почему?
— Потому что Богиня не позволила. Это было ее наказание для кализианцев — забрать благословение жизни.
— Богиня… Благословение… — прошептала Ким, хмурясь, возвращаясь мыслями в свой сон. Это ведь был сон… Не так ли?
— Да, и поскольку она Богиня Жизни, она страдает с нами.
— Ты имеешь в виду, страдает с ганглианцами и кализианцами?
— И с торнианцами, — признался Рэй.
— Я не понимаю. Если она Богиня Жизни, зачем ей наказывать вас?
— Кое-что случилось более пятисот лет назад.
— Что случилось? — полюбопытствовала Ким.
Тяжело вздохнув, Рэй посмотрел на нее. Он не хотел ей рассказывать. Особенно после того, что случилось с ней в руках ганглианцев. Но он не хотел лгать ей.
— Доешь батончик, Ким, и я расскажу тебе.
Опустив взгляд, Ким была потрясена, обнаружив, что у нее осталось лишь на один укус. Она быстро доела, кивнув с благодарностью, когда Рэй протянул ей воды, чтобы запить. Взглянув на воина, она ждала, когда он начнет рассказ.
— Древние легенды говорят о том, как торнианский воин когда-то спас Богиню от принуждения соединиться с темным Богом Дако, когда тот похитил ее у супруга. В благодарность она пообещала ему, что для каждого рожденного воина, найдется единственная женщина, созданная специально для него, его пара. Что она захочет соединиться с ним и только с ним, дополнив воина, как он дополнит ее. Вместе они обретут нечто, по-настоящему важное и сохранят это до конца своих дней.
— Звучит, как брак на Земле.
— Брак?
— Так мы называем, когда два человека любят друг друга и решают провести остаток жизни вместе.
— Именно это однажды и обещала Богиня.
Ким слегка склонила голову.
— Ты так говоришь, как будто она больше не обещает ничего подобного.