— Крепкий орешек! Но мы получили приказ товарища Ленина: во что бы то ни стало отвоевать Уфу. Не завоюем Урала, до зимы — гибель революции. Так Ленин и сказал. Нельзя допустить, чтобы революция погибла! Первая задача — как можно скорее перебраться на другой берег. — Чапаев спросил у бойцов: — Есть средь вас местные, уфимские?
— Я уфимский, — шагнул вперед разведчик Василий Зорин.
— Реку Белую хорошо знаешь?
— Как не знать, Василий Иванович! С малых лет все отмели тут облазил. Не хуже здешней щуки дно изучил.
— В таком случае скажи мне, Зорин, где на Белой мельче перекаты — у Чесновки или у Красного Яра?
— Известное дело, у Красного Яра. Река там хоть и широкая, да мелкая. И течение спокойное. Летом, как только ежевика поспевает, наши женщины с корзинками вброд перебираются через Белую. Подогнут подолы и шпарят напрямую. Летом-то здесь курице по колено.
— Значит, здесь и будем брод искать, — сказал Чапаев.
Он посоветовался о чем-то с комиссаром Фурмановым и потом подозвал Зорина.
— Пойдешь в разведку, — приказал Чапаев. — Надо выяснить, где у белых сосредоточена артиллерия в городе и много ли там пушек. Утром жду тебя, Зорин, с донесением.
В сумерках чапаевский разведчик переплыл реку и заглянул в родительский дом, что около вокзала, — отец там грузчиком работал.
Обрадовался отец нежданному появлению Василия. Лампу зажег и выставил самовар на стол.
Тут кто-то в дверь постучался. Вошел краснолицый человек в форме белогвардейского артиллериста. Это был родственник Зориных — Иван Андреев. Не знал он, что Василий служит у Чапаева, думал, что по-прежнему помогает отцу таскать чемоданы на станции. И белый офицер стал нежно, по-родственному обнимать чапаевца.
Хозяин угостил родственничка водкой. Иван выпил один стакан, другой и, захмелев, принялся хвастаться.
— Мы, Васек, под Турбой такую штуку против Чапая затеваем — ахнешь! Психическая атака — ты представляешь, что это такое?!
— Психическая? — прикинулся простачком Василий Зорин. — Понятия не имею! Ужасное чего-нибудь?
— Ужаснее быть не может! Как рассветет, офицерские полки в атаку пойдут — в полный рост, в парадных мундирах, под развернутыми знаменами. От одного их вида чапаевцам жутко станет. Запсихуют и побегут, не удержишь! А тут мы еще огоньку подкинем — всей артиллерией ударим. В порошок сотрем! Считай, что Чапаев со своей дивизией последний денек доживает. По-родственному говорю тебе. Понял? Другим ни гу-гу. Военная тайна…
Иван, покачиваясь, встал из-за стола и побрел к выходу.
Василий тоже попрощался с отцом. Надо было походить по городу, разузнать, так ли все, как рассказывал родственник.
Собрал Зорин нужные сведения и, сев в лодку, погреб к своему берегу.
Чапаев выслушал донесение и похвалил разведчика:
— Сведения твои, Зорин, верные и очень важные. К нам только что солдат от белых перебежал. Он тоже про психическую атаку говорил. Надо нам как можно скорее на другой берег перебираться.
Командир кавалерийского эскадрона Дмитрий Здобнов заметил на реке два парохода и буксир. Они плыли в сторону Уфы.
— Крепкий орешек! Но мы получили приказ товарища Ленина: во что бы то ни стало отвоевать Уфу. Не завоюем Урала, до зимы — гибель революции. Так Ленин и сказал. Нельзя допустить, чтобы революция погибла! Первая задача — как можно скорее перебраться на другой берег. — Чапаев спросил у бойцов: — Есть средь вас местные, уфимские?
— Я уфимский, — шагнул вперед разведчик Василий Зорин.
— Реку Белую хорошо знаешь?
— Как не знать, Василий Иванович! С малых лет все отмели тут облазил. Не хуже здешней щуки дно изучил.
— В таком случае скажи мне, Зорин, где на Белой мельче перекаты — у Чесновки или у Красного Яра?
— Известное дело, у Красного Яра. Река там хоть и широкая, да мелкая. И течение спокойное. Летом, как только ежевика поспевает, наши женщины с корзинками вброд перебираются через Белую. Подогнут подолы и шпарят напрямую. Летом-то здесь курице по колено.
— Значит, здесь и будем брод искать, — сказал Чапаев.
Он посоветовался о чем-то с комиссаром Фурмановым и потом подозвал Зорина.
— Пойдешь в разведку, — приказал Чапаев. — Надо выяснить, где у белых сосредоточена артиллерия в городе и много ли там пушек. Утром жду тебя, Зорин, с донесением.
В сумерках чапаевский разведчик переплыл реку и заглянул в родительский дом, что около вокзала, — отец там грузчиком работал.
Обрадовался отец нежданному появлению Василия. Лампу зажег и выставил самовар на стол.
Тут кто-то в дверь постучался. Вошел краснолицый человек в форме белогвардейского артиллериста. Это был родственник Зориных — Иван Андреев. Не знал он, что Василий служит у Чапаева, думал, что по-прежнему помогает отцу таскать чемоданы на станции. И белый офицер стал нежно, по-родственному обнимать чапаевца.
Хозяин угостил родственничка водкой. Иван выпил один стакан, другой и, захмелев, принялся хвастаться.
— Мы, Васек, под Турбой такую штуку против Чапая затеваем — ахнешь! Психическая атака — ты представляешь, что это такое?!
— Психическая? — прикинулся простачком Василий Зорин. — Понятия не имею! Ужасное чего-нибудь?
— Ужаснее быть не может! Как рассветет, офицерские полки в атаку пойдут — в полный рост, в парадных мундирах, под развернутыми знаменами. От одного их вида чапаевцам жутко станет. Запсихуют и побегут, не удержишь! А тут мы еще огоньку подкинем — всей артиллерией ударим. В порошок сотрем! Считай, что Чапаев со своей дивизией последний денек доживает. По-родственному говорю тебе. Понял? Другим ни гу-гу. Военная тайна…
Иван, покачиваясь, встал из-за стола и побрел к выходу.
Василий тоже попрощался с отцом. Надо было походить по городу, разузнать, так ли все, как рассказывал родственник.
Собрал Зорин нужные сведения и, сев в лодку, погреб к своему берегу.
Чапаев выслушал донесение и похвалил разведчика:
— Сведения твои, Зорин, верные и очень важные. К нам только что солдат от белых перебежал. Он тоже про психическую атаку говорил. Надо нам как можно скорее на другой берег перебираться.
Командир кавалерийского эскадрона Дмитрий Здобнов заметил на реке два парохода и буксир. Они плыли в сторону Уфы.