— Стреляй! Стреляй! — кричал Петр.
Сергей дал очередь из автомата, но конь под ним шарахнулся в сугроб и всадник, перевернувшись раза два в воздухе, шлепнулся головой в мягкий снег.
Лошадь, отбежав к дереву, остановилась. Сергей с трудом выкарабкался из сугроба и лежа открыл огонь. Рядом стрелял брат. Он прицеливался не торопясь, и после каждого выстрела радостно вскрикивал: «готов!»
В немецком обозе полная растерянность. Кони сгрудились. Фашисты мечутся от саней к саням, что-то кричат. Одни с поднятыми руками стоят на месте, другие в панике бегут к лесу, бросив оружие. Потом послышалось «ура». Это два Василия: Громов и Панков, обнажив клинки, врезались в голову обоза.
Сергей видел, как сверкали клинки, слышал крики людей, ржание лошадей… Все перемешалось и не поймешь, где свои, а где противник.
Гитлеровские обозники были уже почти разбиты, как вдруг на дороге появились немецкие бронемашины. Застучали пулеметы.
— Сережка! Быстрей к командиру!..
Петр уткнулся в снег лицом и приглушенным голосом сказал:
— Скажи, помощь нужна…
— Петя! — испугался Сергей. — Петя!
— Срочно, — захлебываясь кровью, проговорил брат.
Оттого, что очень торопился, Сергей с трудом забрался в седло и понесся вскачь. А сзади все гудел и ухал лес.
Вот, наконец, и главные силы отряда.
— Что там у вас случилось? — спросил командир. — Почему такая пальба?
Еле выговаривая слова, Сережа доложил о бое на перекрестке дороги, и командир тут же выслал подкрепление.
Пулеметчики вскочили в сани и на полном галопе — туда, где товарищи ведут неравный бой, истекая кровью.
Хотел и Сергей возвратиться к брату, но хватился, а коня нет. Кто-то ускакал на нем, когда Сережа докладывал командиру о бое. Сергей чуть не заплакал с досады, выбежал на просеку, но его помощь была уже не нужна. Вдали показались два всадника на одном коне. Дуся везла на Сережиной лошади раненого Петра. Он сидел впереди в разорванной немецкой куртке и его побледневшие губы что-то шептали, руки беспомощно висели….
— Больно, Петя? — подбежал Сережа. — Больно, а?
— А, Сержик… — Петр пошатнулся и стал сползать с коня.
Сергей поддержал его.
— Ребята, помогите ему, а я туда… — сказала Дуся. — Пить дай ему.
Отнесли Петра под лапчатую высокую ель, положили на сломанные ветки, укрыли тулупом. Он дышал часто, глотая открытым ртом морозный воздух. Потом, не открывая глаз, еле слышно спросил:
— Стреляй! Стреляй! — кричал Петр.
Сергей дал очередь из автомата, но конь под ним шарахнулся в сугроб и всадник, перевернувшись раза два в воздухе, шлепнулся головой в мягкий снег.
Лошадь, отбежав к дереву, остановилась. Сергей с трудом выкарабкался из сугроба и лежа открыл огонь. Рядом стрелял брат. Он прицеливался не торопясь, и после каждого выстрела радостно вскрикивал: «готов!»
В немецком обозе полная растерянность. Кони сгрудились. Фашисты мечутся от саней к саням, что-то кричат. Одни с поднятыми руками стоят на месте, другие в панике бегут к лесу, бросив оружие. Потом послышалось «ура». Это два Василия: Громов и Панков, обнажив клинки, врезались в голову обоза.
Сергей видел, как сверкали клинки, слышал крики людей, ржание лошадей… Все перемешалось и не поймешь, где свои, а где противник.
Гитлеровские обозники были уже почти разбиты, как вдруг на дороге появились немецкие бронемашины. Застучали пулеметы.
— Сережка! Быстрей к командиру!..
Петр уткнулся в снег лицом и приглушенным голосом сказал:
— Скажи, помощь нужна…
— Петя! — испугался Сергей. — Петя!
— Срочно, — захлебываясь кровью, проговорил брат.
Оттого, что очень торопился, Сергей с трудом забрался в седло и понесся вскачь. А сзади все гудел и ухал лес.
Вот, наконец, и главные силы отряда.
— Что там у вас случилось? — спросил командир. — Почему такая пальба?
Еле выговаривая слова, Сережа доложил о бое на перекрестке дороги, и командир тут же выслал подкрепление.
Пулеметчики вскочили в сани и на полном галопе — туда, где товарищи ведут неравный бой, истекая кровью.
Хотел и Сергей возвратиться к брату, но хватился, а коня нет. Кто-то ускакал на нем, когда Сережа докладывал командиру о бое. Сергей чуть не заплакал с досады, выбежал на просеку, но его помощь была уже не нужна. Вдали показались два всадника на одном коне. Дуся везла на Сережиной лошади раненого Петра. Он сидел впереди в разорванной немецкой куртке и его побледневшие губы что-то шептали, руки беспомощно висели….
— Больно, Петя? — подбежал Сережа. — Больно, а?
— А, Сержик… — Петр пошатнулся и стал сползать с коня.
Сергей поддержал его.
— Ребята, помогите ему, а я туда… — сказала Дуся. — Пить дай ему.
Отнесли Петра под лапчатую высокую ель, положили на сломанные ветки, укрыли тулупом. Он дышал часто, глотая открытым ртом морозный воздух. Потом, не открывая глаз, еле слышно спросил: