— А помещиков к ногтю? Да? — спросил Лютый.
— Не обязательно. Их тоже наделяем паями по количеству душ.
— Эге, Нестор Иванович, так просто не получится, — заметил Шнайдер. — Не отдадут они за так.
— Не захотят миром, силой возьмём.
— Вот за это и выпьем, — поспешил вставить слово Григорий. — Нестор-братка, у нас горилка прокиснет.
— Да, да, да, — легко согласился Нестор. — Виноват, братцы. Заболтался. Предлагаю выпить за нашу встречу. Мама, выпей же и ты с нами, — обернулся Нестор к матери.
— Разве за твоё возвращение, сынок? Только глоточек, — попросила Евдокия Матвеевна.
Потом, взяв свой стакан, чокнулась с Нестором, не удержалась — погладила его по голове, сказала растроганно:
— Дай бог тебе здоровья, сынок. Здоровья и счастья.
— Счастье его на Бочанах проживает, — хохотнул Григорий.
— С этим успеется, — ответил серьёзно Нестор.
После второго тоста оживилось, зашумело застолье. Всем вдруг захотелось говорить.
Потом появился старший брат Махно Савелий со своей бутылкой. Обнялся с Нестором, поздравил с возвращением.
На лавке у стены теснились, уступая место вновь прибывавшим. Нестор, слушая болтовню захмелевшего застолья, предложил вдруг:
— Надо бы песню, братва. А?
— А где Аграфена? Она у нас запевала.
Молодая женщина явилась из кухни, молвила с шутливой укоризной:
— Как петь, так сразу: Груня, а как пить так...
— Гриша, что ж ты жену обижаешь? Наливай.
Аграфена, поморщившись, выпила стакан, отёрла губы, закусила и, положив руки на плечи мужу, запела сильно и звонко:
— Ну, всё, — скомандовал Григорий, и мужики дружно грянули:
Подогретые самогоном, пели мощно, азартно, так что лампа над столом помигивала.
— А помещиков к ногтю? Да? — спросил Лютый.
— Не обязательно. Их тоже наделяем паями по количеству душ.
— Эге, Нестор Иванович, так просто не получится, — заметил Шнайдер. — Не отдадут они за так.
— Не захотят миром, силой возьмём.
— Вот за это и выпьем, — поспешил вставить слово Григорий. — Нестор-братка, у нас горилка прокиснет.
— Да, да, да, — легко согласился Нестор. — Виноват, братцы. Заболтался. Предлагаю выпить за нашу встречу. Мама, выпей же и ты с нами, — обернулся Нестор к матери.
— Разве за твоё возвращение, сынок? Только глоточек, — попросила Евдокия Матвеевна.
Потом, взяв свой стакан, чокнулась с Нестором, не удержалась — погладила его по голове, сказала растроганно:
— Дай бог тебе здоровья, сынок. Здоровья и счастья.
— Счастье его на Бочанах проживает, — хохотнул Григорий.
— С этим успеется, — ответил серьёзно Нестор.
После второго тоста оживилось, зашумело застолье. Всем вдруг захотелось говорить.
Потом появился старший брат Махно Савелий со своей бутылкой. Обнялся с Нестором, поздравил с возвращением.
На лавке у стены теснились, уступая место вновь прибывавшим. Нестор, слушая болтовню захмелевшего застолья, предложил вдруг:
— Надо бы песню, братва. А?
— А где Аграфена? Она у нас запевала.
Молодая женщина явилась из кухни, молвила с шутливой укоризной:
— Как петь, так сразу: Груня, а как пить так...
— Гриша, что ж ты жену обижаешь? Наливай.
Аграфена, поморщившись, выпила стакан, отёрла губы, закусила и, положив руки на плечи мужу, запела сильно и звонко:
— Ну, всё, — скомандовал Григорий, и мужики дружно грянули:
Подогретые самогоном, пели мощно, азартно, так что лампа над столом помигивала.