Она приподняла бровь.
Он что, заткнул ствол за пояс? Неужели не боится яйца себе отстрелить? Значит, им приказали схватить меня живой, а не убивать сразу. Несмотря на темноту, она закатила глаза.
Ну, удачи вам.
Номер Один первым нападать не станет. Если потребуется, он постарается подстрелить меня со спины, пока я буду занята номерами Два и Три. Они стоят на семь и на девять часов и бросятся на меня, как только я спрыгну на пол.
Номер Четыре, похоже, самый быстрый из всех.
Она нашла взглядом последнего солдата, скрытого тенью.
Номер Пять совсем расслаблен, у него наверняка есть оружие, может быть, нож. Определенно, нож.
Как только номер Один увидит, что я расправилась с четырьмя другими, он поймет, что дело дрянь, запаникует и потянется за пистолетом – смотри, он уже весь вспотел, – я перехвачу его где-то посередине. Нет смысла понапрасну подставляться под пули.
Она посмотрела вверх, на потолок. Снайперы – это просто подстраховка. Они бы давно подстрелили меня. Значит, Иван хочет поболтать.
Наташа ослабила хватку и стала спускаться по тросу вниз, к своей цели. Она подобралась очень близко. Уже видны были блики луны на лысой макушке Ивана. Раньше он каждый день брил макушку, чтобы она так сверкала. Видимо, продолжает до сих пор. Она отметила, что он почему-то вспотел.
Потому что знает, что я близко и готова напасть?
С этой мыслью Наташа Романофф выпустила из рук трос и тихо, как паук, опустилась на пол склада – но недостаточно тихо для Ивана Сомодорова.
– Моя Наташка, – произнес он, не оборачиваясь. – Ты же видела вареник на небе. Если ты хотела быть замеченной, могла бы просто позвонить в дверь. – Его шею обвивала тюремная татуировка в виде колючей проволоки. Он повернулся и посмотрел на нее. – Мне за тебя стыдно.
Теперь Наташа разглядела его полностью: черная куртка из грубой кожи, грязная майка с острым вырезом, а поверх нее цепи, которые делали его похожим на русского мафиози.
Она вздохнула.
– Тук-тук, Иван. Кто там? ЩИТ.
Он непонимающе посмотрел на нее.
– Не понял.
Наташа изо всех сил ударила его в лицо. От удара Ивана отбросило назад, и Наташа потерла кулак.
– Прости. Вся соль шутки в последней ударной реплике.
Девочка закричала, но из-за ударов собственного сердца Наташа едва ее слышала. Она ни о чем не думала в этот момент. Не время было думать. Только рефлексы. Действия и реакция. Адреналин. Мышечная память. Мышцы Наташи Романофф обладали идеальной памятью.
С головорезами под номерами Два, Три, Четыре и Пять все прошло гладко, как она и планировала, разве что номер Пять достал не нож, а нунчаки и принялся размахивать ими, как ниндзя.
Она приподняла бровь.
Он что, заткнул ствол за пояс? Неужели не боится яйца себе отстрелить? Значит, им приказали схватить меня живой, а не убивать сразу. Несмотря на темноту, она закатила глаза.
Ну, удачи вам.
Номер Один первым нападать не станет. Если потребуется, он постарается подстрелить меня со спины, пока я буду занята номерами Два и Три. Они стоят на семь и на девять часов и бросятся на меня, как только я спрыгну на пол.
Номер Четыре, похоже, самый быстрый из всех.
Она нашла взглядом последнего солдата, скрытого тенью.
Номер Пять совсем расслаблен, у него наверняка есть оружие, может быть, нож. Определенно, нож.
Как только номер Один увидит, что я расправилась с четырьмя другими, он поймет, что дело дрянь, запаникует и потянется за пистолетом – смотри, он уже весь вспотел, – я перехвачу его где-то посередине. Нет смысла понапрасну подставляться под пули.
Она посмотрела вверх, на потолок. Снайперы – это просто подстраховка. Они бы давно подстрелили меня. Значит, Иван хочет поболтать.
Наташа ослабила хватку и стала спускаться по тросу вниз, к своей цели. Она подобралась очень близко. Уже видны были блики луны на лысой макушке Ивана. Раньше он каждый день брил макушку, чтобы она так сверкала. Видимо, продолжает до сих пор. Она отметила, что он почему-то вспотел.
Потому что знает, что я близко и готова напасть?
С этой мыслью Наташа Романофф выпустила из рук трос и тихо, как паук, опустилась на пол склада – но недостаточно тихо для Ивана Сомодорова.
– Моя Наташка, – произнес он, не оборачиваясь. – Ты же видела вареник на небе. Если ты хотела быть замеченной, могла бы просто позвонить в дверь. – Его шею обвивала тюремная татуировка в виде колючей проволоки. Он повернулся и посмотрел на нее. – Мне за тебя стыдно.
Теперь Наташа разглядела его полностью: черная куртка из грубой кожи, грязная майка с острым вырезом, а поверх нее цепи, которые делали его похожим на русского мафиози.
Она вздохнула.
– Тук-тук, Иван. Кто там? ЩИТ.
Он непонимающе посмотрел на нее.
– Не понял.
Наташа изо всех сил ударила его в лицо. От удара Ивана отбросило назад, и Наташа потерла кулак.
– Прости. Вся соль шутки в последней ударной реплике.
Девочка закричала, но из-за ударов собственного сердца Наташа едва ее слышала. Она ни о чем не думала в этот момент. Не время было думать. Только рефлексы. Действия и реакция. Адреналин. Мышечная память. Мышцы Наташи Романофф обладали идеальной памятью.
С головорезами под номерами Два, Три, Четыре и Пять все прошло гладко, как она и планировала, разве что номер Пять достал не нож, а нунчаки и принялся размахивать ими, как ниндзя.