Я лег в постель. Завтра на работу выйду попозже. Отосплюсь.
Но сон не шел. Обиделся, что трезвый?
Я пялился в потолок, причем пялился совершенно напрасно, ведь темно.
Маркиза завыла — долго, протяжно. И сон, было подступивший, сразу исчез.
Я сел, начал искать фонарик — он у меня обычно под рукой лежит. А сейчас запропастился.
Дошло, что можно просто лампу включить.
Включил.
Кошка стояла у двери, выгнув спину, скалясь и выпустив когти.
Незваные гости?
Я, шатаясь от усталости, прошел в коридорчик.
С той стороны двери ничего не слышно. Дверь у меня тоненькая, почти фанерная. Железную заводить, или дубовую все как-то не собрался. К дубовой двери квартира моя никак не подходит.
Кошка зашипела теперь уже на меня. Не пускает.
Дурное самолюбие заставляет открыть дверь, посмотреть, нет ли кого. Или я не мужчина? Страшно показаться трусом. Но страх я пересилил и дверь не открыл.
Пережду.
Никто не стучал, не сопел и не кашлял, не ломился, в замке не ковырял. Где-то гудел водопровод, только и звуков.
Я послушал-послушал, да и успокоился. Но не раньше, чем Маркиза отошла от двери. Она легла в кресло, но продолжала посматривать в коридорчик.
Второй час ночи.
Я вернулся в постель и лег, тоже лицом к коридорчику.
Лег — и уснул.
Спать я надеялся часов до девяти, лучше — до десяти. Но в половину девятого меня разбудил стук, торопливый, раздраженный.
За дверью стояла санитарка:
— Срочно до главврача требуют!
Я лег в постель. Завтра на работу выйду попозже. Отосплюсь.
Но сон не шел. Обиделся, что трезвый?
Я пялился в потолок, причем пялился совершенно напрасно, ведь темно.
Маркиза завыла — долго, протяжно. И сон, было подступивший, сразу исчез.
Я сел, начал искать фонарик — он у меня обычно под рукой лежит. А сейчас запропастился.
Дошло, что можно просто лампу включить.
Включил.
Кошка стояла у двери, выгнув спину, скалясь и выпустив когти.
Незваные гости?
Я, шатаясь от усталости, прошел в коридорчик.
С той стороны двери ничего не слышно. Дверь у меня тоненькая, почти фанерная. Железную заводить, или дубовую все как-то не собрался. К дубовой двери квартира моя никак не подходит.
Кошка зашипела теперь уже на меня. Не пускает.
Дурное самолюбие заставляет открыть дверь, посмотреть, нет ли кого. Или я не мужчина? Страшно показаться трусом. Но страх я пересилил и дверь не открыл.
Пережду.
Никто не стучал, не сопел и не кашлял, не ломился, в замке не ковырял. Где-то гудел водопровод, только и звуков.
Я послушал-послушал, да и успокоился. Но не раньше, чем Маркиза отошла от двери. Она легла в кресло, но продолжала посматривать в коридорчик.
Второй час ночи.
Я вернулся в постель и лег, тоже лицом к коридорчику.
Лег — и уснул.
Спать я надеялся часов до девяти, лучше — до десяти. Но в половину девятого меня разбудил стук, торопливый, раздраженный.
За дверью стояла санитарка:
— Срочно до главврача требуют!