— Спасибо, — сказала я, опуская бластер, когда он отступил. — Я… Я не смогла бы вернуть его в одиночку.
— Это хорошо, — кивнул инопланетянин, но мне показалось, что его тон был грустным. Затем он посмотрел на меня, склонив голову на бок, и его блестящие фасеточные глаза сверкали на солнце. — Ты пришла. Оставь других здесь и пойдем с Ислой.
— Что? Нет! — Я приняла защитную позицию над лежачим телом Джоша. — Я останусь здесь.
— Это опасно, дитя. — Сворцианец искренне посмотрел на меня, и теперь я заметила страх в его инопланетных глазах. — Это причинит тебе боль.
— Если вы говорите, что Джош навредит мне, то вы ошибаетесь, — неуклонно сказала я. — Глубоко ошибаетесь. Он никогда этого не сделает. Никогда.
— Не о нем… стоит беспокоиться, — печально прошипело существо. — Это не он… это… внутри него.
— Я не знаю, о чем вы говорите. Простите. Я на самом деле ценю ваше предупреждение о растении и хотела, чтобы Джош вас послушал. Но уже слишком поздно, и всё, что я могу сделать, это остаться с ним.
— Это опасно, — с сожалением прошипел инопланетянин. — Это опасно.
— Уверена, что это так, — сказала я, нахмурившись. — И я не оставлю Джоша без защиты и в полном одиночестве.
Наконец сворцианец, казалось, понял, что я не изменю своего решения.
— Что ж, хорошо… — Он покачал головой, солнечный свет отражался от его граненых глаз. — Исла… грустит. Но это вас не остановит.
— Хорошо — сказала я, чувствуя облегчение. — Спасибо за понимание.
— Ты… не понимаешь. Но скоро узнаешь, дитя… довольно скоро. — Издав шипящий вздох, оно отступило в джунгли, оставив меня наедине с бессознательным сводным братом.
Как и сказал сворцианец, Джош не просыпался весь день и всю ночь. Я сделала для него всё, что смогла, очистив липкий сок с его рук и лица и как-то умудрившись стащить с него остальную одежду, прежде чем эта штука высохнет и превратится в мокрый цемент. Я покраснела, увидев его голым, потому что не могла не вспомнить инцидент в душе, но прикрыла его живот полотенцем и пыталась игнорировать постыдные воспоминания.
Той ночью я спала рядом с ним на спальном одеяле на открытом воздухе, потому что не смогла затащить его в нашу палатку. Я крепко держала бластер в руке и продолжала дергаться при малейшем звуке, хотя установила периметры лагеря и знала, что внутри них мы должны быть в безопасности. Наконец, спустя долгое время после наступления полночи на Сворцза VI, я погрузилась в тревожный сон.
Проснулась я от низкого рычания в ухе. Опасаясь самого худшего, я дернулась и схватилась за бластер — он исчез. Но к моему облегчению, рычащий звук исходил всего лишь от Джоша. Он проснулся и присел возле меня со странным взглядом в ярких голубых глазах.
— Джош? — я неуверенно нахмурилась. Судя по его внешнему виду, он уже некоторое время не спал. Он, видимо, помылся в ближайшем ручье, потому что липкое вещество, которым обрызгало его растение истины, было смыто, а его черные волосы ещё не высохли.
Посмотрев в сторону, я увидела, что он начал готовить завтрак. Ингредиенты для приготовления черничных блинчиков были выложены, а переносная сковорода нагревалась. Мой сводный брат всегда проявлял такую заботу — он любил делать мне маленькие подарки и сюрпризы, когда я меньше всего их ожидала.
Но почему он разбудил меня, прежде чем блинчики сготовились? И таким странным образом. Почему он зарычал на меня?
Джош снова зарычал и наклонился надо мной. Впервые я посмотрела на него — действительно посмотрела — и то, что увидела, испугало меня до смерти. Его глаза были какими-то неправильными. В темно-синих глубинах чего-то не хватало — части, которая делала его человеком.
Я отбросила в сторону странную мысль и попыталась сесть. Но Джош просто толкнул меня назад. Он поставил руки по обе стороны от меня, заключив меня словно в клетку, и одержимо наклонился ко мне.
— Очень смешно, Джош, — нетерпеливо сказала я. — А теперь позволь мне… — остальные слова потерялись, когда он впился в мой рот диким поцелуем. Я задохнулась и толкнула его в грудь, не в силах поверить, что он это делает. Но Джош только воспользовался моим удивленным вздохом, чтобы просунуть свой язык между моих губ.
— Спасибо, — сказала я, опуская бластер, когда он отступил. — Я… Я не смогла бы вернуть его в одиночку.
— Это хорошо, — кивнул инопланетянин, но мне показалось, что его тон был грустным. Затем он посмотрел на меня, склонив голову на бок, и его блестящие фасеточные глаза сверкали на солнце. — Ты пришла. Оставь других здесь и пойдем с Ислой.
— Что? Нет! — Я приняла защитную позицию над лежачим телом Джоша. — Я останусь здесь.
— Это опасно, дитя. — Сворцианец искренне посмотрел на меня, и теперь я заметила страх в его инопланетных глазах. — Это причинит тебе боль.
— Если вы говорите, что Джош навредит мне, то вы ошибаетесь, — неуклонно сказала я. — Глубоко ошибаетесь. Он никогда этого не сделает. Никогда.
— Не о нем… стоит беспокоиться, — печально прошипело существо. — Это не он… это… внутри него.
— Я не знаю, о чем вы говорите. Простите. Я на самом деле ценю ваше предупреждение о растении и хотела, чтобы Джош вас послушал. Но уже слишком поздно, и всё, что я могу сделать, это остаться с ним.
— Это опасно, — с сожалением прошипел инопланетянин. — Это опасно.
— Уверена, что это так, — сказала я, нахмурившись. — И я не оставлю Джоша без защиты и в полном одиночестве.
Наконец сворцианец, казалось, понял, что я не изменю своего решения.
— Что ж, хорошо… — Он покачал головой, солнечный свет отражался от его граненых глаз. — Исла… грустит. Но это вас не остановит.
— Хорошо — сказала я, чувствуя облегчение. — Спасибо за понимание.
— Ты… не понимаешь. Но скоро узнаешь, дитя… довольно скоро. — Издав шипящий вздох, оно отступило в джунгли, оставив меня наедине с бессознательным сводным братом.
Как и сказал сворцианец, Джош не просыпался весь день и всю ночь. Я сделала для него всё, что смогла, очистив липкий сок с его рук и лица и как-то умудрившись стащить с него остальную одежду, прежде чем эта штука высохнет и превратится в мокрый цемент. Я покраснела, увидев его голым, потому что не могла не вспомнить инцидент в душе, но прикрыла его живот полотенцем и пыталась игнорировать постыдные воспоминания.
Той ночью я спала рядом с ним на спальном одеяле на открытом воздухе, потому что не смогла затащить его в нашу палатку. Я крепко держала бластер в руке и продолжала дергаться при малейшем звуке, хотя установила периметры лагеря и знала, что внутри них мы должны быть в безопасности. Наконец, спустя долгое время после наступления полночи на Сворцза VI, я погрузилась в тревожный сон.
Проснулась я от низкого рычания в ухе. Опасаясь самого худшего, я дернулась и схватилась за бластер — он исчез. Но к моему облегчению, рычащий звук исходил всего лишь от Джоша. Он проснулся и присел возле меня со странным взглядом в ярких голубых глазах.
— Джош? — я неуверенно нахмурилась. Судя по его внешнему виду, он уже некоторое время не спал. Он, видимо, помылся в ближайшем ручье, потому что липкое вещество, которым обрызгало его растение истины, было смыто, а его черные волосы ещё не высохли.
Посмотрев в сторону, я увидела, что он начал готовить завтрак. Ингредиенты для приготовления черничных блинчиков были выложены, а переносная сковорода нагревалась. Мой сводный брат всегда проявлял такую заботу — он любил делать мне маленькие подарки и сюрпризы, когда я меньше всего их ожидала.
Но почему он разбудил меня, прежде чем блинчики сготовились? И таким странным образом. Почему он зарычал на меня?
Джош снова зарычал и наклонился надо мной. Впервые я посмотрела на него — действительно посмотрела — и то, что увидела, испугало меня до смерти. Его глаза были какими-то неправильными. В темно-синих глубинах чего-то не хватало — части, которая делала его человеком.
Я отбросила в сторону странную мысль и попыталась сесть. Но Джош просто толкнул меня назад. Он поставил руки по обе стороны от меня, заключив меня словно в клетку, и одержимо наклонился ко мне.
— Очень смешно, Джош, — нетерпеливо сказала я. — А теперь позволь мне… — остальные слова потерялись, когда он впился в мой рот диким поцелуем. Я задохнулась и толкнула его в грудь, не в силах поверить, что он это делает. Но Джош только воспользовался моим удивленным вздохом, чтобы просунуть свой язык между моих губ.