— Потому что ты нервничаешь всё утро. — Джош приподнял мой подбородок и с серьезным взглядом изучил меня. — Нервная и какая-то отрешенная. Что-то случилось, Кэсси? Что-то, о чем ты мне не рассказываешь?
Да, вчера это чертово растение напало на тебя. А когда ты проснулся утром, то напал на меня. Но на самом деле это было не такое уж нападение, потому что я сама хотела этого. В любом случае, я вела себя точно так же. Раздвинула ноги и позволила тебе прикоснуться ко мне, и это было так потрясающе, позволить тебе это сделать, что я кончила. Кончила так сильно… я оттолкнула подальше тревожные мысли и попытался придать лицу спокойное выражение.
— Я в порядке, Джош, честно. Я просто… просто нервничала из-за того, что мы снова приблизились к тому растению.
— Ты уверена? — Он встревоженно посмотрел на меня и погладил по щеке. — Потому что я действительно хочу знать, если тебя что-то беспокоит.
Поверь мне, Джош, думаю, ты не захочешь об этом знать.
— Я в порядке, — настаивала я вслух. — Просто… устала. Вот и всё.
— Ладно, если ты уверена. — Внезапно он заключил меня в медвежьи объятия. — Я люблю тебя, Кэсси. Ты ведь это знаешь, правда? Я имею в виду, что работа, которую мы делаем, планеты, которые посещаем, — ничего из этого не было бы хорошо без тебя.
Неожиданно меня это тронуло. Джош был скорее молчун, чем болтун, когда дело касалось чувств. Он всегда делал милые вещи, например, готовил мне блины, но редко действовал напрямую и выражал свои эмоции словами.
— Я тоже тебя люблю, Джош, — сказала я, обнимая его в ответ. — Очень сильно. А теперь давай — пошли готовить обед, я умираю с голоду!
Остаток дня был потрачен на каталогизацию и сортировку образцов, и их упаковку в соответствующие контейнеры для отправки. Джош объявил, что мы останемся дольше, чем ожидалось, — он видел несколько других интересных растений, которые хотел изучить, и мы можем остаться еще на неделю как минимум, и всё ещё легко успеваем к крайнему сроку в «Фарм-Ко».
Я согласилась, в основном потому что мне не хотелось возвращаться на Землю, пока не буду абсолютно уверена, что весь токсин растения правды вышел из его организма. Но с наступлением ночи, когда ничего не произошло, я была почти уверена в этом. Когда мы ели наш ужин из регидратированной тушеной говядины и сублимированного печенья, Джош был в своем нормальном, очаровательном стиле. На самом деле он пребывал в таком хорошем настроении, что я убедила его разместить наши спальные мешки на траве и смотреть на звезды вместо того, чтобы идти спать в палатку.
Сворцианское ночное небо было прекрасным. Богатое покрывало звезд, сверкающее, как драгоценности, установленные в черном бархате, изогнулось над нашими головами. Поблизости звучали мягкие уханья маленьких животных, и прохладный бриз, наполненный богатым тропическим ароматом джунглей, ласкал наши лица. Я обняла Джоша, прижавшись к его боку, и положила голову ему на грудь, как всегда когда мы расслаблялись вместе. Забыв о потрясении этого утра, я счастливо вздохнула, чувствуя себя полностью довольной.
— Они великолепны, правда? — прошептал Джош, указывая на звезды. Его глубокий голос пронзил меня, и он рассеянно погладил мои волосы большой теплой рукой. — Местные созвездия посрамили бы звездное небо Земли.
— Это потому что мы находимся в самом центре звездного скопления. Если бы Земля не была так далеко на краю Млечного Пути, мы бы тоже наблюдали более красивые созвездия.
Джош повернул голову, его глаза были мягкими при свете звезд.
— Я прямо сейчас смотрю на что-то красивое, — пробормотал он.
— Джош! — я слегка шлепнула его по груди. — Не смущай меня.
— Я просто говорю правду. Ты красивая, Кэсси — ты прекрасна. — Он погладил меня по щеке. — Считаю, мне нужно говорить тебе это чаще, потому что я никогда не позволял другим парням приблизиться достаточно близко, чтобы сказать это.
— Да, но… ты очень заботливый. — Я прижалась к его руке носом.
— Ну, я должен защищать то, что мне дорого, — серьезно сказал он. — А ты, Кэсси, ты для меня дороже всего на свете во всей этой чертовой Вселенной. Ты знаешь это?
Я медленно кивнула головой. Наши лица были близки сейчас — ближе, чем должны быть, и я знала это. Но почему-то не могла заставить себя отстраниться. Где-то внутри тихий голосок шептал, что это неправильно, что я не должна наслаждаться его прикосновением так же сильно, как это делала, но я оттолкнула его. Мы с Джошем всегда были близки. Я просто рада, что после нескольких досадных неприятностей мы возвращаемся к нашим старым отношениям.
Долгое время Джош удерживал мой взгляд. В его глазах я увидела все моменты, когда он утешал меня после смерти мамы, когда обнимал меня, смеялся, плакал вместе со мной. Все моменты, что мы держались вместе — только он и я против Вселенной — и взобрались на вершину, несмотря на трудности. Но было также и что-то новое в этих темно-синих глубинах — что-то, чего я никогда раньше не видела, что-то, что было только для меня. Он смотрел на меня не как любящий старший брат на свою младшую сестру, а как мужчина смотрит на женщину, красивую женщину, которую хочет трогать, ласкать и целовать. В этом пристальном взгляде вспыхнул огонь — голодный огонь, который создала я. И только я могла его удовлетворить.
— Потому что ты нервничаешь всё утро. — Джош приподнял мой подбородок и с серьезным взглядом изучил меня. — Нервная и какая-то отрешенная. Что-то случилось, Кэсси? Что-то, о чем ты мне не рассказываешь?
Да, вчера это чертово растение напало на тебя. А когда ты проснулся утром, то напал на меня. Но на самом деле это было не такое уж нападение, потому что я сама хотела этого. В любом случае, я вела себя точно так же. Раздвинула ноги и позволила тебе прикоснуться ко мне, и это было так потрясающе, позволить тебе это сделать, что я кончила. Кончила так сильно… я оттолкнула подальше тревожные мысли и попытался придать лицу спокойное выражение.
— Я в порядке, Джош, честно. Я просто… просто нервничала из-за того, что мы снова приблизились к тому растению.
— Ты уверена? — Он встревоженно посмотрел на меня и погладил по щеке. — Потому что я действительно хочу знать, если тебя что-то беспокоит.
Поверь мне, Джош, думаю, ты не захочешь об этом знать.
— Я в порядке, — настаивала я вслух. — Просто… устала. Вот и всё.
— Ладно, если ты уверена. — Внезапно он заключил меня в медвежьи объятия. — Я люблю тебя, Кэсси. Ты ведь это знаешь, правда? Я имею в виду, что работа, которую мы делаем, планеты, которые посещаем, — ничего из этого не было бы хорошо без тебя.
Неожиданно меня это тронуло. Джош был скорее молчун, чем болтун, когда дело касалось чувств. Он всегда делал милые вещи, например, готовил мне блины, но редко действовал напрямую и выражал свои эмоции словами.
— Я тоже тебя люблю, Джош, — сказала я, обнимая его в ответ. — Очень сильно. А теперь давай — пошли готовить обед, я умираю с голоду!
Остаток дня был потрачен на каталогизацию и сортировку образцов, и их упаковку в соответствующие контейнеры для отправки. Джош объявил, что мы останемся дольше, чем ожидалось, — он видел несколько других интересных растений, которые хотел изучить, и мы можем остаться еще на неделю как минимум, и всё ещё легко успеваем к крайнему сроку в «Фарм-Ко».
Я согласилась, в основном потому что мне не хотелось возвращаться на Землю, пока не буду абсолютно уверена, что весь токсин растения правды вышел из его организма. Но с наступлением ночи, когда ничего не произошло, я была почти уверена в этом. Когда мы ели наш ужин из регидратированной тушеной говядины и сублимированного печенья, Джош был в своем нормальном, очаровательном стиле. На самом деле он пребывал в таком хорошем настроении, что я убедила его разместить наши спальные мешки на траве и смотреть на звезды вместо того, чтобы идти спать в палатку.
Сворцианское ночное небо было прекрасным. Богатое покрывало звезд, сверкающее, как драгоценности, установленные в черном бархате, изогнулось над нашими головами. Поблизости звучали мягкие уханья маленьких животных, и прохладный бриз, наполненный богатым тропическим ароматом джунглей, ласкал наши лица. Я обняла Джоша, прижавшись к его боку, и положила голову ему на грудь, как всегда когда мы расслаблялись вместе. Забыв о потрясении этого утра, я счастливо вздохнула, чувствуя себя полностью довольной.
— Они великолепны, правда? — прошептал Джош, указывая на звезды. Его глубокий голос пронзил меня, и он рассеянно погладил мои волосы большой теплой рукой. — Местные созвездия посрамили бы звездное небо Земли.
— Это потому что мы находимся в самом центре звездного скопления. Если бы Земля не была так далеко на краю Млечного Пути, мы бы тоже наблюдали более красивые созвездия.
Джош повернул голову, его глаза были мягкими при свете звезд.
— Я прямо сейчас смотрю на что-то красивое, — пробормотал он.
— Джош! — я слегка шлепнула его по груди. — Не смущай меня.
— Я просто говорю правду. Ты красивая, Кэсси — ты прекрасна. — Он погладил меня по щеке. — Считаю, мне нужно говорить тебе это чаще, потому что я никогда не позволял другим парням приблизиться достаточно близко, чтобы сказать это.
— Да, но… ты очень заботливый. — Я прижалась к его руке носом.
— Ну, я должен защищать то, что мне дорого, — серьезно сказал он. — А ты, Кэсси, ты для меня дороже всего на свете во всей этой чертовой Вселенной. Ты знаешь это?
Я медленно кивнула головой. Наши лица были близки сейчас — ближе, чем должны быть, и я знала это. Но почему-то не могла заставить себя отстраниться. Где-то внутри тихий голосок шептал, что это неправильно, что я не должна наслаждаться его прикосновением так же сильно, как это делала, но я оттолкнула его. Мы с Джошем всегда были близки. Я просто рада, что после нескольких досадных неприятностей мы возвращаемся к нашим старым отношениям.
Долгое время Джош удерживал мой взгляд. В его глазах я увидела все моменты, когда он утешал меня после смерти мамы, когда обнимал меня, смеялся, плакал вместе со мной. Все моменты, что мы держались вместе — только он и я против Вселенной — и взобрались на вершину, несмотря на трудности. Но было также и что-то новое в этих темно-синих глубинах — что-то, чего я никогда раньше не видела, что-то, что было только для меня. Он смотрел на меня не как любящий старший брат на свою младшую сестру, а как мужчина смотрит на женщину, красивую женщину, которую хочет трогать, ласкать и целовать. В этом пристальном взгляде вспыхнул огонь — голодный огонь, который создала я. И только я могла его удовлетворить.