Более подробную информацию о древних отравляющих бомбах можно найти в работе П. Джеймса и Н. Торпа (1997), ссылающихся на «Военную энциклопедию», написанную в Китае в 1044 г. полководцем Сэн Кун Ляном. В своей книге они приводят описание бомбы, которую сегодня можно было бы назвать «биолого-химической». Бомба забрасывалась на позиции противника катапультой. С помощью подрыва порохового заряда предполагалось диспергирование следующего состава:
человеческие испражнения, сухие, измельченные в порошок и просеянные — 15 фунтов;
горец крючковатый — 8 унций;
аконит — 8 унций;
кротоновое масло — 8 унций;
стручки мыльного дерева (как дымообразующее средство) — 8 унций;
окись мышьяка — 8 унций;
сульфид мышьяка — 8 унций;
порошок из шпанских мушек — 8 унций;
зола — 8 унций;
тунговое масло — 8 унций.
Такие бомбы широко применялись при ведении боевых действий, поэтому их поражающее действие было хорошо известно китайским полководцам. Сэн Кун Лян, рекомендовавший своим ученикам использовать их при штурме городов, отмечал способность отравляющего состава проникать сквозь щели в латах и вызывать сильное раздражение кожи, а при непосредственном попадании на нее — волдыри, что соответствует токсическим свойствам описанных им компонентов. Эта композиция обладала еще и общеядовитым действием.
Европейцы столкнулись с массированным применением отравляющих веществ в ходе боевых действий не под Ипром в 1915 г., как это обычно принято считать, а гораздо ранее. В 1241 г. татары, направляясь от Киева в Венгрию, опустошили Малую
Польшу, взяли Сандомир, разбили польское рыцарство под Хмельником, разграбили Краков, Вроцлав, а 9 апреля под Лигницем разгромили войска Генриха Благочестивого. Профессор Юзеф Влодарский, историк из Гданьского университета, обратил внимание на фрагмент хроники историка Яна Длугоша (Dlugosz, 1415–1480; автор фундаментального исследования «Historia Polonica»), имеющего отношение к этому сражению: «И была там в их войске среди других хоругвей одна очень большой величины. На вершине ее древка висела глава зело уродливая и чудовищная с бородой, и когда татары единой стаей показали тыл и собрались отступать, знаменосец начал главой этой махать изо всех сил, и в тот же миг с нее повалил густой дым, причем такой смрадный, что когда среди войска разошлась эта убийственная вонь, поляки сомлели и еле живые стояли и не способными стали для битвы». Влодарский считает, что искусство применения отравляющих веществ татарами было позаимствовано от китайцев, а сама химическая атака под Лигницем была произведена захваченными в Китае специалистами по боевым отравляющим веществам того времени.
Змеи. Убийства с помощью насылания ядовитых змей практиковала еще Артемида — богиня плодородия, покровительница охоты и растительности, защитница целомудрия и, разумеется, «ветеран» Троянской войны (со стороны троянцев). Первая, ставшая известной, попытка применить ядовитых змей в реальных боевых действиях была предпринята в 334 г. до н. э. греками во время войны Александра Македонского с Персией. Осадив город Галикарнасе, греки стреляли из катапульты бочонками с ядовитыми змеями, которые разбивались при падении на территории города, и расползающиеся пресмыкающиеся деморализовали его защитников. Одновременно осаждающие предприняли попытки вызвать в городе эпидемию (см. ниже).
В 190 г. до н. э., в ходе подготовки морского боя против флота правителя Пергамского царства Эвмена, Ганнибал (247–182 гг. до н. э.) приказал собрать в глиняные горшки ядовитых змей. В самый разгар битвы с кораблями этого римского союзника, воины Ганибалла забросали ими вражеские корабли. Пергамцы сначала не обратили на них никакого внимания, однако, когда на кораблях появились ядовитые змеи, они не выдержали и сдались.
Умопомешательства. Массовое применение ядов и умышленного заражения для уничтожения людей имело место во время масштабных коллективных умопомешательств. Историк Э. Литтре (Paul-Maximilien-Emile Littré, 1801–1881) упоминает о странном коллективном безумии, сведения о котором обнаружены им в работе Эпитомия Ксифилина. Этот ученый составил по поручению византийского императора Михаила Дуки (1071–1078) извлечение из римской истории Диона Кассия. Ксифилин ссылался на утраченную книгу Кассия, где тот писал следующее: «В правление римского императора Коммода (180–192) появилась самая сильная изо всех мне известных болезней, и часто умирали в Риме по две тысячи людей в день. К тому же многие, не только в столице, но и во всей империи, пали жертвами преступных деяний; ибо злоумышленники натирали иголки ядом и таким путем распространяли заразу, делая это за деньги, что случалось также в правление Домициана (81–96). Некоторые люди стали колоть ядовитыми иголками кого попало, и много умирало от этих уколов, даже не чувствуя их; но, с другой стороны, многие из виновных были уличены и наказаны. Это преступление совершалось не в одном Риме, а, можно сказать, во всей вселенной» (Литтре Э., 1873).
Средние века. В эту эпоху отравители в общественном сознании прочно ассоциировались с колдунами. Считалось, что ведьмы и колдуны, пройдя школу у самого дьявола или же руководствуясь собственными сверхъестественными талантами (каково бы ни было их происхождение), умели смешивать разнообразные отравы или же обладали способностями наделять вполне безобидные вещества такими свойствами, которые позволяли уничтожать не только отдельных людей, но и целые общины. Иногда они выливали свое зелье в колодцы, иногда рассеивали по воздуху, а то и просто мазали им стены и дверные ручки. Уже тот факт, что слово «отравительница», означало то же самое, что и «ведьма», говорит сам за себя (Киттеридж Дж. Л., 2005) (рис. 1.2).
Дж. Л. Киттеридж (2005), подробнейшим образом исследовавший материалы судебных процессов по знаменитым колдунам-отравителям, пришел к выводу, что они меньше всего напоминали «невинные жертвы инквизиции». Многие из людей, которые были казнены за ведовство, действительно имели преступные намерения. Практически каждый из тех, кто был казнен по этой причине, верил в существование подобного преступления — вне зависимости от того, считал он себя виновным или нет.
Поиски ядов. Английский король Иоанн Безземельный (John Lackland, 1167–1216) был отравлен жабьим ядом (его действие сходно с таковым у сердечных гликозидов — см. разд. 2.2.3.5) монахом, который подмешал яд в заздравную чашу. Если отвлечься от чисто технической стороны преступления, а поискать в нем мистическую составляющую, хорошо понятную современникам 25-го английского короля, чье правление считается одним из самых катастрофических за всю историю Англии, то это убийство выглядит как совершенное с «особой жестокостью». Жаба, согласно предрассудкам, распространенным у средневековых европейцев, символически и телесно представляла самого дьявола. Убить с помощью ее яда короля, означало еще и сознательно передать его душу дьяволу.
Рис. 1.2. Ведьмы за колдовским занятием (из книги Ульриха Молитора «De Lamiis», 1489). Древнее искусство приготовления биологических ядов всегда представляло собой тайное знание посвященных
Однако случаи использования одного какого-то яда в практике отравлений средневековой Европы были редки. Растительные и животные яды, как правило, отравители смешивали между собой и/или с минеральными ядами (соли мышьяка и ртути, мышьяковистая кислота) по прописям, известным немногим посвященным. В конце XVII в. на юге Италии в арсенале отравителей появились весьма ядовитые токсические композиции, не имевшие запаха и цвета, собирательно называемые аква тофана (или тоффана; также акветта ди Наполи; ди Перуджия или делле Тоффа). Изобретательницей этого ядовитого напитка считается некая сицилианка Тофана, жившая прежде в Палермо, но затем, когда обратила на себя внимание властей, бежавшая в Неаполь. Она продавала его женщинам, желавшим ускорить смерть своих мужей. Яд содержался в особых бутылочках с портретом святого Николая. Описывается современниками как жидкость, имеющая вид воды, без запаха, вкуса и цвета. Относительно его химического состава известно только то, что одна из композиций включала разбавленную в дистиллированной воде мышьяковистую кислоту (смертельная доза 0,1–0,3 г) и кантаридины (см. разд. 2.2.3.5); другую получали из экстрактов ядовитых растений, возможно, с добавлением все той же мышьяковистой кислоты. Горелли, лейб-медик Карла VI (1711–1740), утверждал, что он слышал из уст самого императора, которому были предложены на рассмотрение бумаги, касающиеся процесса изобретательницы тофаны, что этот яд представляет собой не что иное, как водный раствор мышьяковой кислоты с прибавлением растения Herba cymbalariae (?). Действие «аква тофаны» мало напоминало острое отравление мышьяком. Оно проявлялось, прежде всего, поражением легочной ткани. У человека, отравленного большим количеством яда, развивалось острое воспаление легких, и его смерть выглядела как смерть больного пневмонией. Последнее обстоятельство говорит в пользу того, что в составе «аква тофаны» находились соли таллия. Хотя этот металл выделен в чистом виде Вильямом Круксом (Crookes, 1832–1919) только в 1861 г., его соли могли быть известны составителям ядов как ядовитые компоненты минералов, например, различных колчеданов или некоторых слюд. Редко встречающийся колчедан крукезит, так названный в честь Крукса (crookesite, Crookes), содержит до 17 % таллия. Мышьяк в те годы также получали из колчеданов. Содержание мышьяка в мышьяковистом колчедане не более 1 %, но отравителям его хватало.
Более подробную информацию о древних отравляющих бомбах можно найти в работе П. Джеймса и Н. Торпа (1997), ссылающихся на «Военную энциклопедию», написанную в Китае в 1044 г. полководцем Сэн Кун Ляном. В своей книге они приводят описание бомбы, которую сегодня можно было бы назвать «биолого-химической». Бомба забрасывалась на позиции противника катапультой. С помощью подрыва порохового заряда предполагалось диспергирование следующего состава:
человеческие испражнения, сухие, измельченные в порошок и просеянные — 15 фунтов;
горец крючковатый — 8 унций;
аконит — 8 унций;
кротоновое масло — 8 унций;
стручки мыльного дерева (как дымообразующее средство) — 8 унций;
окись мышьяка — 8 унций;
сульфид мышьяка — 8 унций;
порошок из шпанских мушек — 8 унций;
зола — 8 унций;
тунговое масло — 8 унций.
Такие бомбы широко применялись при ведении боевых действий, поэтому их поражающее действие было хорошо известно китайским полководцам. Сэн Кун Лян, рекомендовавший своим ученикам использовать их при штурме городов, отмечал способность отравляющего состава проникать сквозь щели в латах и вызывать сильное раздражение кожи, а при непосредственном попадании на нее — волдыри, что соответствует токсическим свойствам описанных им компонентов. Эта композиция обладала еще и общеядовитым действием.
Европейцы столкнулись с массированным применением отравляющих веществ в ходе боевых действий не под Ипром в 1915 г., как это обычно принято считать, а гораздо ранее. В 1241 г. татары, направляясь от Киева в Венгрию, опустошили Малую
Польшу, взяли Сандомир, разбили польское рыцарство под Хмельником, разграбили Краков, Вроцлав, а 9 апреля под Лигницем разгромили войска Генриха Благочестивого. Профессор Юзеф Влодарский, историк из Гданьского университета, обратил внимание на фрагмент хроники историка Яна Длугоша (Dlugosz, 1415–1480; автор фундаментального исследования «Historia Polonica»), имеющего отношение к этому сражению: «И была там в их войске среди других хоругвей одна очень большой величины. На вершине ее древка висела глава зело уродливая и чудовищная с бородой, и когда татары единой стаей показали тыл и собрались отступать, знаменосец начал главой этой махать изо всех сил, и в тот же миг с нее повалил густой дым, причем такой смрадный, что когда среди войска разошлась эта убийственная вонь, поляки сомлели и еле живые стояли и не способными стали для битвы». Влодарский считает, что искусство применения отравляющих веществ татарами было позаимствовано от китайцев, а сама химическая атака под Лигницем была произведена захваченными в Китае специалистами по боевым отравляющим веществам того времени.
Змеи. Убийства с помощью насылания ядовитых змей практиковала еще Артемида — богиня плодородия, покровительница охоты и растительности, защитница целомудрия и, разумеется, «ветеран» Троянской войны (со стороны троянцев). Первая, ставшая известной, попытка применить ядовитых змей в реальных боевых действиях была предпринята в 334 г. до н. э. греками во время войны Александра Македонского с Персией. Осадив город Галикарнасе, греки стреляли из катапульты бочонками с ядовитыми змеями, которые разбивались при падении на территории города, и расползающиеся пресмыкающиеся деморализовали его защитников. Одновременно осаждающие предприняли попытки вызвать в городе эпидемию (см. ниже).
В 190 г. до н. э., в ходе подготовки морского боя против флота правителя Пергамского царства Эвмена, Ганнибал (247–182 гг. до н. э.) приказал собрать в глиняные горшки ядовитых змей. В самый разгар битвы с кораблями этого римского союзника, воины Ганибалла забросали ими вражеские корабли. Пергамцы сначала не обратили на них никакого внимания, однако, когда на кораблях появились ядовитые змеи, они не выдержали и сдались.
Умопомешательства. Массовое применение ядов и умышленного заражения для уничтожения людей имело место во время масштабных коллективных умопомешательств. Историк Э. Литтре (Paul-Maximilien-Emile Littré, 1801–1881) упоминает о странном коллективном безумии, сведения о котором обнаружены им в работе Эпитомия Ксифилина. Этот ученый составил по поручению византийского императора Михаила Дуки (1071–1078) извлечение из римской истории Диона Кассия. Ксифилин ссылался на утраченную книгу Кассия, где тот писал следующее: «В правление римского императора Коммода (180–192) появилась самая сильная изо всех мне известных болезней, и часто умирали в Риме по две тысячи людей в день. К тому же многие, не только в столице, но и во всей империи, пали жертвами преступных деяний; ибо злоумышленники натирали иголки ядом и таким путем распространяли заразу, делая это за деньги, что случалось также в правление Домициана (81–96). Некоторые люди стали колоть ядовитыми иголками кого попало, и много умирало от этих уколов, даже не чувствуя их; но, с другой стороны, многие из виновных были уличены и наказаны. Это преступление совершалось не в одном Риме, а, можно сказать, во всей вселенной» (Литтре Э., 1873).
Средние века. В эту эпоху отравители в общественном сознании прочно ассоциировались с колдунами. Считалось, что ведьмы и колдуны, пройдя школу у самого дьявола или же руководствуясь собственными сверхъестественными талантами (каково бы ни было их происхождение), умели смешивать разнообразные отравы или же обладали способностями наделять вполне безобидные вещества такими свойствами, которые позволяли уничтожать не только отдельных людей, но и целые общины. Иногда они выливали свое зелье в колодцы, иногда рассеивали по воздуху, а то и просто мазали им стены и дверные ручки. Уже тот факт, что слово «отравительница», означало то же самое, что и «ведьма», говорит сам за себя (Киттеридж Дж. Л., 2005) (рис. 1.2).
Дж. Л. Киттеридж (2005), подробнейшим образом исследовавший материалы судебных процессов по знаменитым колдунам-отравителям, пришел к выводу, что они меньше всего напоминали «невинные жертвы инквизиции». Многие из людей, которые были казнены за ведовство, действительно имели преступные намерения. Практически каждый из тех, кто был казнен по этой причине, верил в существование подобного преступления — вне зависимости от того, считал он себя виновным или нет.
Поиски ядов. Английский король Иоанн Безземельный (John Lackland, 1167–1216) был отравлен жабьим ядом (его действие сходно с таковым у сердечных гликозидов — см. разд. 2.2.3.5) монахом, который подмешал яд в заздравную чашу. Если отвлечься от чисто технической стороны преступления, а поискать в нем мистическую составляющую, хорошо понятную современникам 25-го английского короля, чье правление считается одним из самых катастрофических за всю историю Англии, то это убийство выглядит как совершенное с «особой жестокостью». Жаба, согласно предрассудкам, распространенным у средневековых европейцев, символически и телесно представляла самого дьявола. Убить с помощью ее яда короля, означало еще и сознательно передать его душу дьяволу.
Рис. 1.2. Ведьмы за колдовским занятием (из книги Ульриха Молитора «De Lamiis», 1489). Древнее искусство приготовления биологических ядов всегда представляло собой тайное знание посвященных
Однако случаи использования одного какого-то яда в практике отравлений средневековой Европы были редки. Растительные и животные яды, как правило, отравители смешивали между собой и/или с минеральными ядами (соли мышьяка и ртути, мышьяковистая кислота) по прописям, известным немногим посвященным. В конце XVII в. на юге Италии в арсенале отравителей появились весьма ядовитые токсические композиции, не имевшие запаха и цвета, собирательно называемые аква тофана (или тоффана; также акветта ди Наполи; ди Перуджия или делле Тоффа). Изобретательницей этого ядовитого напитка считается некая сицилианка Тофана, жившая прежде в Палермо, но затем, когда обратила на себя внимание властей, бежавшая в Неаполь. Она продавала его женщинам, желавшим ускорить смерть своих мужей. Яд содержался в особых бутылочках с портретом святого Николая. Описывается современниками как жидкость, имеющая вид воды, без запаха, вкуса и цвета. Относительно его химического состава известно только то, что одна из композиций включала разбавленную в дистиллированной воде мышьяковистую кислоту (смертельная доза 0,1–0,3 г) и кантаридины (см. разд. 2.2.3.5); другую получали из экстрактов ядовитых растений, возможно, с добавлением все той же мышьяковистой кислоты. Горелли, лейб-медик Карла VI (1711–1740), утверждал, что он слышал из уст самого императора, которому были предложены на рассмотрение бумаги, касающиеся процесса изобретательницы тофаны, что этот яд представляет собой не что иное, как водный раствор мышьяковой кислоты с прибавлением растения Herba cymbalariae (?). Действие «аква тофаны» мало напоминало острое отравление мышьяком. Оно проявлялось, прежде всего, поражением легочной ткани. У человека, отравленного большим количеством яда, развивалось острое воспаление легких, и его смерть выглядела как смерть больного пневмонией. Последнее обстоятельство говорит в пользу того, что в составе «аква тофаны» находились соли таллия. Хотя этот металл выделен в чистом виде Вильямом Круксом (Crookes, 1832–1919) только в 1861 г., его соли могли быть известны составителям ядов как ядовитые компоненты минералов, например, различных колчеданов или некоторых слюд. Редко встречающийся колчедан крукезит, так названный в честь Крукса (crookesite, Crookes), содержит до 17 % таллия. Мышьяк в те годы также получали из колчеданов. Содержание мышьяка в мышьяковистом колчедане не более 1 %, но отравителям его хватало.