«Что такое?» — недоумение Октавиана усиливается, когда из комнаты Марьяны доносится скрипение, шуршание и сопение.
Осторожно заглядывает внутрь: красная от напряжения Марьяна толкает к нему диван. Октавиан застывает, разглядывая розовые, раздувающиеся при каждом толчке щёки. И хотя не понимает, зачем передвигать диван, тихо интересуется:
— Помочь?
Марьяна вскидывает голову, обжигает его тёмным взором.
— Нет!
— Тебе явно тяжело.
— Без тебя знаю, — пыхтит Марьяна, толчками придвигая диван всё ближе к двери.
Приоткрыв створку шире, Октавиан поднимает ногу, но его останавливает резкий возглас Марьяны:
— Стоять! Назад!
Отчаянным рывком — визг ножек по полу почти оглушает — она подталкивает диван к двери. Следующий неистовый толчок отправляет створку в паз косяка — Октавиан едва успевает отступить, спасая нос от удара.
— Зачем это? — спрашивает удивлённо, но ответа нет.
Проходит минута, другая, третья… дверь по-прежнему закрыта.
Подняв руку, Октавиан негромко стучит костяшками пальцев.
— Марьяна, а как же брачная ночь?
Мгновение спустя доносится глухой выкрик:
— День на дворе!
Октавиан поворачивает голову к окну в конце коридора. Дневной свет лежит на полу желтоватой трапецией.
«Правда день, что это я», — Октавиан направляется к себе — внести изменения в список дел.
Клочки серой и рыжеватой шерсти пятнают белизну плит. Тяжело дышит помятый Жор, не легче дыхание у потрёпанного Буки. Фамильяры вразвалочку сидят друг напротив друга, зло посверкивают глазами, но в драку не лезут.
— Убирайся со своей ведьмой, — свистит Бука. — Октавиана не отдам.
— Да больно он нужен! — Жор пытается встать, но снова плюхается на плиты. — Мы просто денег хотели получить.
— Так вы ещё авантюристы-вымогатели? — глаза Буки загораются недобрым светом.
«Что такое?» — недоумение Октавиана усиливается, когда из комнаты Марьяны доносится скрипение, шуршание и сопение.
Осторожно заглядывает внутрь: красная от напряжения Марьяна толкает к нему диван. Октавиан застывает, разглядывая розовые, раздувающиеся при каждом толчке щёки. И хотя не понимает, зачем передвигать диван, тихо интересуется:
— Помочь?
Марьяна вскидывает голову, обжигает его тёмным взором.
— Нет!
— Тебе явно тяжело.
— Без тебя знаю, — пыхтит Марьяна, толчками придвигая диван всё ближе к двери.
Приоткрыв створку шире, Октавиан поднимает ногу, но его останавливает резкий возглас Марьяны:
— Стоять! Назад!
Отчаянным рывком — визг ножек по полу почти оглушает — она подталкивает диван к двери. Следующий неистовый толчок отправляет створку в паз косяка — Октавиан едва успевает отступить, спасая нос от удара.
— Зачем это? — спрашивает удивлённо, но ответа нет.
Проходит минута, другая, третья… дверь по-прежнему закрыта.
Подняв руку, Октавиан негромко стучит костяшками пальцев.
— Марьяна, а как же брачная ночь?
Мгновение спустя доносится глухой выкрик:
— День на дворе!
Октавиан поворачивает голову к окну в конце коридора. Дневной свет лежит на полу желтоватой трапецией.
«Правда день, что это я», — Октавиан направляется к себе — внести изменения в список дел.
Клочки серой и рыжеватой шерсти пятнают белизну плит. Тяжело дышит помятый Жор, не легче дыхание у потрёпанного Буки. Фамильяры вразвалочку сидят друг напротив друга, зло посверкивают глазами, но в драку не лезут.
— Убирайся со своей ведьмой, — свистит Бука. — Октавиана не отдам.
— Да больно он нужен! — Жор пытается встать, но снова плюхается на плиты. — Мы просто денег хотели получить.
— Так вы ещё авантюристы-вымогатели? — глаза Буки загораются недобрым светом.