— Зла не хватает с этой наглой харей разговаривать…
— А ты плюнь. Не разговаривай. Поспи… Он от меня никуда не денется. Только наглазники не надевай…
Котов решил, что я опасаюсь, как бы он не проглядел чего важного.
— Да нет, ничего… Я лучше похожу, разомнусь немного…
— Валяй…
Включился экран бортового телевизора — там беззвучно плясала и пела рок-группа. Я воткнул в гнездо штекер наушников — и потек печально-матовый голос Вячеслава Бутусова, «Наутилус-Помпилиус». Господи, песня какая старая! Ее уже, наверное, все забыли.
Я достал из внутреннего кармана плоскую фляжку с деревенским бренди, которым благословил меня в дорогу Пит Флэнаган. Отвинтил неспешно пробку, налил в освободившиеся стаканы коньяк. Себе и Смаглию. Он с интересом смотрел на меня:
— Нарушаешь устав, командир?
— Я никогда не пью один. — Нюхнул пойло табачного цвета, пахнущее почему-то яблоками, и выпил.
— Замечательно! — восхитился Смаглий — Один мой знакомый говорит, что кто пьет один — чокается с дьяволом.
— Не ври, это не твой знакомый. Это Шекспир говорил…
— Да хрен с ним! Какая разница? Не влияет. Для тебя важно, что, если не пьешь в одиночку, значит, умрешь не от пьянки.
— Наверное, — кивнул я. — Не успею…
Смаглий выпил, сморщился, затем блаженно ухмыльнулся:
— Хорошо! Ох, хорошо! Коньяк — дрянь, а парень ты интересный.
— Чем?
— Халявный марочный коньяк не пьешь. Только на свои бабульки?
— Я на халяву не падаю.
— А если друзья ставят?
— Это не халява. Это, дурак, обмен любовью… Моя подружка так говорит.
— Н-да? — удивляется Смаглий. — Наверное, впрочем… Слушай, я тебе с утра хотел сказать, да все эта хива конвойная под ногами мельтешит…
— У нас с тобой от них отдельных секретов нет, — спокойно заметил я.
— Зла не хватает с этой наглой харей разговаривать…
— А ты плюнь. Не разговаривай. Поспи… Он от меня никуда не денется. Только наглазники не надевай…
Котов решил, что я опасаюсь, как бы он не проглядел чего важного.
— Да нет, ничего… Я лучше похожу, разомнусь немного…
— Валяй…
Включился экран бортового телевизора — там беззвучно плясала и пела рок-группа. Я воткнул в гнездо штекер наушников — и потек печально-матовый голос Вячеслава Бутусова, «Наутилус-Помпилиус». Господи, песня какая старая! Ее уже, наверное, все забыли.
Я достал из внутреннего кармана плоскую фляжку с деревенским бренди, которым благословил меня в дорогу Пит Флэнаган. Отвинтил неспешно пробку, налил в освободившиеся стаканы коньяк. Себе и Смаглию. Он с интересом смотрел на меня:
— Нарушаешь устав, командир?
— Я никогда не пью один. — Нюхнул пойло табачного цвета, пахнущее почему-то яблоками, и выпил.
— Замечательно! — восхитился Смаглий — Один мой знакомый говорит, что кто пьет один — чокается с дьяволом.
— Не ври, это не твой знакомый. Это Шекспир говорил…
— Да хрен с ним! Какая разница? Не влияет. Для тебя важно, что, если не пьешь в одиночку, значит, умрешь не от пьянки.
— Наверное, — кивнул я. — Не успею…
Смаглий выпил, сморщился, затем блаженно ухмыльнулся:
— Хорошо! Ох, хорошо! Коньяк — дрянь, а парень ты интересный.
— Чем?
— Халявный марочный коньяк не пьешь. Только на свои бабульки?
— Я на халяву не падаю.
— А если друзья ставят?
— Это не халява. Это, дурак, обмен любовью… Моя подружка так говорит.
— Н-да? — удивляется Смаглий. — Наверное, впрочем… Слушай, я тебе с утра хотел сказать, да все эта хива конвойная под ногами мельтешит…
— У нас с тобой от них отдельных секретов нет, — спокойно заметил я.