— Разукрашен их дурацкими рунами и абсолютно не поддаюсь магии, — невозмутимо закончила Белка. — Что ж, надеюсь, Тиль все объяснил и заверил, что эльфийская кровь во мне есть, что он действительно принял меня в род, что долго живу я по той же самой причине, по которой безнаказанно таскаю с собой родовые клинки темных, а Проклятый лес — это и в самом деле мой дом. Здесь я вырос, здесь нашел свою стаю, здесь встретил друзей и свою пару. Да и помру, наверное, тоже здесь.
Ланниец сердито фыркнул:
— А почему Ходок? Почему ты не придумал что-нибудь более благозвучное?
— Не люблю громких имен, — усмехнулась Гончая. — А Ходок появился от эльфийского слова, означающего: «Тот, кто свободно ходит по лесу». Кому надо знать — знают и, если понадобятся мои услуги, подскажут, где найти. А кому не надо — к тем я просто не прихожу. Гляну издалека, попугаю, чтоб не лезли…
— Как нас, например? — насупился Терг.
— Иногда я могу быть жутким. Но, как я уже сказал, «мой зеленоглазый друг» появляется нечасто. А в данном случае я только хотел вас проучить за Фарга: мне не нравится, когда с моими друзьями поступают несправедливо.
— Значит, это тоже был ты? — прикусил губу Ивер. — Очередная твоя маска? Тогда, в Синтаре?
Гончая обнажила белые зубы и, чуть наклонив голову, сверкнула позеленевшими глазами.
— А разве не похож-же? Думаеш-шь, у меня только одна лич-чина? — Братья уставились в землю, чтобы снова не попасться на крючок, но даже здоровяк Терг не смог сдержать дрожи, когда Гончая неуловимо быстро скользнула ему за спину и тихо заурчала. — Я могу быть разным, человек, и таким — тож-же… Особенно когда сержусь и плохо контролирую свою настоящ-щую суть. Так что не злите меня понапрасну, ведь Ходок — не самая страш-шная моя маска. Иногда бывает хуже, много хуж-же, и я не думаю, что вам стоит узнавать меня слиш-шком близко!
Стрегону пришлось приложить немало усилий, чтобы выдержать острый взгляд Гончей и не поддаться жутковатому очарованию. Однако именно в этот момент он понял, почему ситт, в совершенстве освоивший руны воли и разума, не сумел противостоять этому… существу. Почему побратимы Терга позорно бездействовали, позволяя творить с собой все что угодно. Как выясняется, этому действительно невозможно противиться, а Белик и впрямь больше напоминал порождение Проклятого леса. И полностью оправдывал ту страшноватую славу, которая тянулась за ним уже много веков.
Наконец Белка отвела горящий взор и сухо осведомилась:
— Полагаю, больше сомнений ни у кого нет?
Братья поспешно мотнули головами.
— Хорошо. Тогда выступаем.
— Ты что-то заметил? — немедленно поднялся Тирриниэль прежним, гибким и исполненным потрясающей грации движением, словно не умирал вчера от усталости.
— На севере юрки беспокоятся. Полагаю, наш хвост не только не отстал, но и движется с прямо-таки ненормальной прытью. Им сюда всего несколько часов добираться, так что не стоит медлить. Тиль, Брон, вам лучше?
Владыка Л’аэртэ кивнул, почти не ощущая дискомфорта в груди, а Брон вместо ответа просто встал и прошелся по поляне.
— Сойдет, — кивнула Гончая, надевая перчатки. — В полную силу, конечно, не побежишь, но сегодня и так достаточно. А вечером мы тебе раны еще разок обработаем, потому что дальше нам понадобятся все ваши умения и вся выносливость.
Стрегон пробежался глазами по преобразившейся фигурке Ходока и внезапно понял, что изменилось этим утром: Белик был одет иначе. Теперь на нем красовались сапоги с нашитыми сверху, очень плотно подогнанными чешуйками; такие же чешуйчатые перчатки, которые он уже натягивал на изящные кисти; вместо изодранной куртки надел новую — расшитую костяными пластинками и сидящую точно по фигуре. А за спиной висел капюшон все из той же чешуи черного питона…
Любопытно, но у него даже походка изменилась: стала плавной, еще более выверенной, чем прежде. Он будто по воздуху плыл или танцевал под неслышную музыку. Не зря даже эльфы следили за ним восторженными глазами, хотя, наверное, не в первый раз видели Белика таким.
— Тиль, держи. — Гончая небрежно бросила свернутую в рулон кольчугу. — Брон, и тебе — тоже, раз уж ваши пришли в негодность. Ну и остальные, разумеется: ваша броня меня совсем не устраивает. Если уж одного подвели, то и другим не поможет. А это — огненная саламандра. На нее ни яд, ни зубы, ни даже колючки не подействуют. Если лица закроете, то, авось, и выживете. Примерьте. Должны подойти.
Наемники только ахнули, когда Гончая выволокла из-за куста огромный баул и принялась деловито вытаскивать оттуда мерцающие радужными бликами кольчуги. На ощупь они оказались теплыми, удивительно легкими, но при этом абсолютно не стесняющими движений. Настолько гибкими, что в них даже танцевать было можно.
— Разукрашен их дурацкими рунами и абсолютно не поддаюсь магии, — невозмутимо закончила Белка. — Что ж, надеюсь, Тиль все объяснил и заверил, что эльфийская кровь во мне есть, что он действительно принял меня в род, что долго живу я по той же самой причине, по которой безнаказанно таскаю с собой родовые клинки темных, а Проклятый лес — это и в самом деле мой дом. Здесь я вырос, здесь нашел свою стаю, здесь встретил друзей и свою пару. Да и помру, наверное, тоже здесь.
Ланниец сердито фыркнул:
— А почему Ходок? Почему ты не придумал что-нибудь более благозвучное?
— Не люблю громких имен, — усмехнулась Гончая. — А Ходок появился от эльфийского слова, означающего: «Тот, кто свободно ходит по лесу». Кому надо знать — знают и, если понадобятся мои услуги, подскажут, где найти. А кому не надо — к тем я просто не прихожу. Гляну издалека, попугаю, чтоб не лезли…
— Как нас, например? — насупился Терг.
— Иногда я могу быть жутким. Но, как я уже сказал, «мой зеленоглазый друг» появляется нечасто. А в данном случае я только хотел вас проучить за Фарга: мне не нравится, когда с моими друзьями поступают несправедливо.
— Значит, это тоже был ты? — прикусил губу Ивер. — Очередная твоя маска? Тогда, в Синтаре?
Гончая обнажила белые зубы и, чуть наклонив голову, сверкнула позеленевшими глазами.
— А разве не похож-же? Думаеш-шь, у меня только одна лич-чина? — Братья уставились в землю, чтобы снова не попасться на крючок, но даже здоровяк Терг не смог сдержать дрожи, когда Гончая неуловимо быстро скользнула ему за спину и тихо заурчала. — Я могу быть разным, человек, и таким — тож-же… Особенно когда сержусь и плохо контролирую свою настоящ-щую суть. Так что не злите меня понапрасну, ведь Ходок — не самая страш-шная моя маска. Иногда бывает хуже, много хуж-же, и я не думаю, что вам стоит узнавать меня слиш-шком близко!
Стрегону пришлось приложить немало усилий, чтобы выдержать острый взгляд Гончей и не поддаться жутковатому очарованию. Однако именно в этот момент он понял, почему ситт, в совершенстве освоивший руны воли и разума, не сумел противостоять этому… существу. Почему побратимы Терга позорно бездействовали, позволяя творить с собой все что угодно. Как выясняется, этому действительно невозможно противиться, а Белик и впрямь больше напоминал порождение Проклятого леса. И полностью оправдывал ту страшноватую славу, которая тянулась за ним уже много веков.
Наконец Белка отвела горящий взор и сухо осведомилась:
— Полагаю, больше сомнений ни у кого нет?
Братья поспешно мотнули головами.
— Хорошо. Тогда выступаем.
— Ты что-то заметил? — немедленно поднялся Тирриниэль прежним, гибким и исполненным потрясающей грации движением, словно не умирал вчера от усталости.
— На севере юрки беспокоятся. Полагаю, наш хвост не только не отстал, но и движется с прямо-таки ненормальной прытью. Им сюда всего несколько часов добираться, так что не стоит медлить. Тиль, Брон, вам лучше?
Владыка Л’аэртэ кивнул, почти не ощущая дискомфорта в груди, а Брон вместо ответа просто встал и прошелся по поляне.
— Сойдет, — кивнула Гончая, надевая перчатки. — В полную силу, конечно, не побежишь, но сегодня и так достаточно. А вечером мы тебе раны еще разок обработаем, потому что дальше нам понадобятся все ваши умения и вся выносливость.
Стрегон пробежался глазами по преобразившейся фигурке Ходока и внезапно понял, что изменилось этим утром: Белик был одет иначе. Теперь на нем красовались сапоги с нашитыми сверху, очень плотно подогнанными чешуйками; такие же чешуйчатые перчатки, которые он уже натягивал на изящные кисти; вместо изодранной куртки надел новую — расшитую костяными пластинками и сидящую точно по фигуре. А за спиной висел капюшон все из той же чешуи черного питона…
Любопытно, но у него даже походка изменилась: стала плавной, еще более выверенной, чем прежде. Он будто по воздуху плыл или танцевал под неслышную музыку. Не зря даже эльфы следили за ним восторженными глазами, хотя, наверное, не в первый раз видели Белика таким.
— Тиль, держи. — Гончая небрежно бросила свернутую в рулон кольчугу. — Брон, и тебе — тоже, раз уж ваши пришли в негодность. Ну и остальные, разумеется: ваша броня меня совсем не устраивает. Если уж одного подвели, то и другим не поможет. А это — огненная саламандра. На нее ни яд, ни зубы, ни даже колючки не подействуют. Если лица закроете, то, авось, и выживете. Примерьте. Должны подойти.
Наемники только ахнули, когда Гончая выволокла из-за куста огромный баул и принялась деловито вытаскивать оттуда мерцающие радужными бликами кольчуги. На ощупь они оказались теплыми, удивительно легкими, но при этом абсолютно не стесняющими движений. Настолько гибкими, что в них даже танцевать было можно.