- Бояться – это нормально, - сказал Перрин.
Борнхальд поднял голову. Он сидел на краю ореола света.
Вокруг них, отряд разбивал лагерь, чтобы провести в Путях свою первую «ночь». Камень в этом месте казался не таким разрушенным, как другие, и Перрин попытался
представить Пути, как их описывал Лойал – яркими и освещенными солнцем. Местом жизни и тепла. Стоило ему это вообразить, и тьма была тут как тут. Вторгаясь,
как, казалось, хотела она вторгнуться в их лагерь, шныряя за линией света.
Чтобы сдержать её, люди расставили по кругу фонари. Внутри этого кольца они раскладывали свои постели и получали от Арганды расписание смен дозорных. Было
примечательно, что все, казалось, пребывали в хорошем настроении, приспосабливаясь к мраку этого места. И хотя по приказу Перрина все говорили тихо, во
время приготовления ко сну некоторые майенцы и гаэлданцы посмеивались, обмениваясь дружелюбными остротами.
Перрин улыбнулся, радуясь, что хотя бы эти две группы ладят друг с другом. Что было еще более примечательным – несколько Белоплащников также присоединились
к ним, смеясь над какой-то шуткой. Возможно ли, что даже эти суровые люди способны найти с другими общий язык?
Борнхальд, однако, не был в их числе. Молодой тарабонец сидел в одиночестве. Его худоба казалась естественной, но за время пребывания в лагере Перрина
юноша почти превратился в скелет.
- Мне не страшно, - выпалил Борнхальд, откусывая кусок хлеба.
Перрин сел, заслуживая пристальный взгляд.
- Слушай, - тихо сказал Перрин. – У нас есть разногласия, но сейчас ты находишься под моим командованием. Последняя Битва на носу. На обиды просто больше
нет времени.
Борнхальд продолжал есть.
- Это из-за отца? – спросил Перрин. – Джефрам…
- Не надо, - остановил его Борнхальд. Глубоко вздохнув, юноша продолжил. – Не произноси его имя. Просто… не надо. Прошу. Он тут не причем.
- Тогда – Байяр?
- Мне не нужно твоей помощи, Перрин Айбарра, - ответил Борнхальд. – И твоего сочувствия. Я присмотрю за собой. Оставь меня.
- Хорошо.
- Бояться – это нормально, - сказал Перрин.
Борнхальд поднял голову. Он сидел на краю ореола света.
Вокруг них, отряд разбивал лагерь, чтобы провести в Путях свою первую «ночь». Камень в этом месте казался не таким разрушенным, как другие, и Перрин попытался
представить Пути, как их описывал Лойал – яркими и освещенными солнцем. Местом жизни и тепла. Стоило ему это вообразить, и тьма была тут как тут. Вторгаясь,
как, казалось, хотела она вторгнуться в их лагерь, шныряя за линией света.
Чтобы сдержать её, люди расставили по кругу фонари. Внутри этого кольца они раскладывали свои постели и получали от Арганды расписание смен дозорных. Было
примечательно, что все, казалось, пребывали в хорошем настроении, приспосабливаясь к мраку этого места. И хотя по приказу Перрина все говорили тихо, во
время приготовления ко сну некоторые майенцы и гаэлданцы посмеивались, обмениваясь дружелюбными остротами.
Перрин улыбнулся, радуясь, что хотя бы эти две группы ладят друг с другом. Что было еще более примечательным – несколько Белоплащников также присоединились
к ним, смеясь над какой-то шуткой. Возможно ли, что даже эти суровые люди способны найти с другими общий язык?
Борнхальд, однако, не был в их числе. Молодой тарабонец сидел в одиночестве. Его худоба казалась естественной, но за время пребывания в лагере Перрина
юноша почти превратился в скелет.
- Мне не страшно, - выпалил Борнхальд, откусывая кусок хлеба.
Перрин сел, заслуживая пристальный взгляд.
- Слушай, - тихо сказал Перрин. – У нас есть разногласия, но сейчас ты находишься под моим командованием. Последняя Битва на носу. На обиды просто больше
нет времени.
Борнхальд продолжал есть.
- Это из-за отца? – спросил Перрин. – Джефрам…
- Не надо, - остановил его Борнхальд. Глубоко вздохнув, юноша продолжил. – Не произноси его имя. Просто… не надо. Прошу. Он тут не причем.
- Тогда – Байяр?
- Мне не нужно твоей помощи, Перрин Айбарра, - ответил Борнхальд. – И твоего сочувствия. Я присмотрю за собой. Оставь меня.
- Хорошо.