А если попробовать перехитрить всех — и Мамая, и Дмитрия? В поход выйти, в землях рязанских остановиться поближе к месту боя, скажем — в дневном переходе? Гонцы да дозорные известят, чья берёт верх. Будет Мамай одолевать — ударить по москвитянам. А если, не приведи Господи, Дмитрий окажется сильнее, тогда развернуться и уйти. И войско сохранишь, и лицо.
Посудили-порядили с боярином Войдылом, да так и решили.
А через неделю прибыло тайное посольство Рязанское во главе с боярином Епифаном Кореевым. Никогда Рязань с Литвой не дружили, даже воевали друг против друга. А теперь в одной упряжке оказались. В присутствии бояр подписали союзный договор, а уж после, с глазу на глаз, обговорили детали.
По плану Мамая все три рати должны были встретиться в августе, в Семёнов день, у Оки-реки.
После обсуждения решили: пусть Мамай с ордынцами ударит в лоб, завяжет бой, а рязанцы с литовцами соединятся за спиной Дмитрия, зайдут по землям рязанским со стороны Оки да и ударят в спину, довершив разгром и захватывая обозы и пленных. Со всех сторон выгодно. Мамай воинов своих в сече потеряет, а трофеи рязанцам да Литве достанутся. На том и сговорились.
Посольство уехало, а Владислав был горд задуманным. Если всё пройдёт, как решили, будет он богат, да победу его, а не дяди былинами прославлять будут.
Войско удалось собрать, однако не такое большое, как хотелось и предполагалось.
Выступили в поход. Прошли около семисот вёрст, вошли в земли рязанские, остановились. Впереди войско рязанское стоит, дозоры конные перемещаются, каждое движение литвинов стерегут. Гонцы каждый день от Мамая приезжают, передают наказы Мамая — поторопиться. Да боязно Владиславу. Земли чужие, рязанские, войско у рязанского князя большое, немногим уступает литовскому. А ну как Владислав выступит вперёд, а князь Рязанский Олег в тыл ему ударит? Враги же вечные! Гробить своих воинов за интересы Орды Ягайло не собирался. Обозы пограбить — другое дело, а воины ему самому нужны были, против Кейстута выступить.
Так и простоял Ягайло в дневном переходе от места боя в виду войск Олеговых. Постоял-постоял, а как дошла весть, что Мамай разбит и бежит, перекрестился, вспомнил слова Кейстута да с войском назад вернулся. Часть войска брату Скиргайло отдал, велел взять Полоцк. Скиргайло же там разбит был и схвачен. Ягайло же заявил, что он ни при чём. В дальнейшем же он преступил законы чести и государственные. Ягайло заключил тайный союз с Ливонским орденом, обещая тевтонцам земли жемайтийские, если они одолеют Кейстута.
Но и в немецком стане нашёлся изменник Куно фон Лебштейн, сообщивший о заговоре Кейстуту. Вскоре немцы нападут на Литву, дядя Ягайлы выбьет их с родной земли, Ягайло же в это время, пользуясь положением, занимает Полоцк.
Кейстут форсированным маршем идёт на Вильно. Горожане сами открывают городские ворота победителям тевтонцев. В замке Кейстут находит договор, подтверждающий причастность Ягайло и Войдылы к заговору. Ягайло берут под охрану, а Войдылу вешают на городской площади.
Кейстут милостив, он передаёт Ягайло в 1381 году Витебск. Ягайло, заняв Витебск, снова вступает в тайные отношения с Орденом, только теперь вместо Войдылы при нём его брат Скиргайло.
В 1392 году Кейстута убивают, инсценировав самоубийство. Родственников жены Кейстута тут же казнят: кому отрубают голову, кого сажают на кол. В дальнейшем Ягайло, бросив под предлогом бесплодия свою жену, тверскую княжну Ульяну Александровну, женится на Ядвиге. По соглашению польского сейма, короля Польши и Венгрии Людовика Анжуйского от 1374 года корону Польши должна была наследовать их дочь, Ядвига. Удачно женившись на ней и перейдя в католическую веру, Ягайло становится королём Польши и Великим князем Литовским.
После набега Мамая на рязанские земли в 1379 году Переславль едва успел отстроиться, да и то не весь. Желтел обструганными брёвнами вновь поставленных изб.
Князь Олег Иванович, проезжая на коне по своему городу, уж подумывать стал: «А не отстроить ли город в камне, по примеру Москвы? Разорительным был набег Мамая, много людишек в полон попало».
А известно ведь, редко кто из него назад возвращается. За бояр да воинов князь выкуп платит, и тех ещё вернут — истощённых, со сбитыми ногами, со следами от колодок на шее, что до конца жизни не проходят. А кто за холопа платить будет, коли казна пуста?
Едва князь с воеводами да боярами уселся на думский совет, как гонец весть привёз — посольство Мамая в Переяславль едет. Нехорошо на душе у Олега Ивановича стало. Чего опять удумал Мамай? Ханом стал, а крови Чингизидов ни капли в нём нет, из темников хитростью да злодейством поднялся. Однако же посольство — не набег. Всяко лучше разговоры разговаривать, чем в поле биться.
Через несколько дней и посольство заявилось во главе с молодым мурзой Исмаилом. Вопреки ожиданиям вёл себя мурза вполне благопристойно, без заносчивости и гордыни немереной.
Принимали посольство в зале, по бокам — лавки с боярами. По правую руку — епископ Рязанский, Еремей Гречин, по левую — зять князя, Иван Мирославич. Ну это уже после крещения. А до крещения — татарский мурза Салахмир. Богат бывший мурза, владеет Веневым, Верхдеревом, Ростовцем, Веркошей. И в службе помощник хороший, особенно если о татарах речь.
Дальше — два сына его сидят. За ними уж — Софоний Алтыкуевич, Семён Фёдорович по прозвищу Кобыла, Никита Андреевич.
По другую сторону, за епископом, на лавках расположились боярин Станислав, бывший старшим в дружине княжеской, окольничий Юрий и брат его Григорий Яковлевичи, Павел Соробич, а также боярин Вислой, выехавший из Литвы на службу к Олегу. Можно сказать, весь цвет рязанский.
Мурза отвесил лёгкий поклон собравшимся, приблизился к креслу Олега, ещё раз поклонился, отступил в сторону, махнул рукой. Слуги его, все басурмане, в расшитых халатах и тюбетейках внесли дары — рулоны шёлка, парчи.
А если попробовать перехитрить всех — и Мамая, и Дмитрия? В поход выйти, в землях рязанских остановиться поближе к месту боя, скажем — в дневном переходе? Гонцы да дозорные известят, чья берёт верх. Будет Мамай одолевать — ударить по москвитянам. А если, не приведи Господи, Дмитрий окажется сильнее, тогда развернуться и уйти. И войско сохранишь, и лицо.
Посудили-порядили с боярином Войдылом, да так и решили.
А через неделю прибыло тайное посольство Рязанское во главе с боярином Епифаном Кореевым. Никогда Рязань с Литвой не дружили, даже воевали друг против друга. А теперь в одной упряжке оказались. В присутствии бояр подписали союзный договор, а уж после, с глазу на глаз, обговорили детали.
По плану Мамая все три рати должны были встретиться в августе, в Семёнов день, у Оки-реки.
После обсуждения решили: пусть Мамай с ордынцами ударит в лоб, завяжет бой, а рязанцы с литовцами соединятся за спиной Дмитрия, зайдут по землям рязанским со стороны Оки да и ударят в спину, довершив разгром и захватывая обозы и пленных. Со всех сторон выгодно. Мамай воинов своих в сече потеряет, а трофеи рязанцам да Литве достанутся. На том и сговорились.
Посольство уехало, а Владислав был горд задуманным. Если всё пройдёт, как решили, будет он богат, да победу его, а не дяди былинами прославлять будут.
Войско удалось собрать, однако не такое большое, как хотелось и предполагалось.
Выступили в поход. Прошли около семисот вёрст, вошли в земли рязанские, остановились. Впереди войско рязанское стоит, дозоры конные перемещаются, каждое движение литвинов стерегут. Гонцы каждый день от Мамая приезжают, передают наказы Мамая — поторопиться. Да боязно Владиславу. Земли чужие, рязанские, войско у рязанского князя большое, немногим уступает литовскому. А ну как Владислав выступит вперёд, а князь Рязанский Олег в тыл ему ударит? Враги же вечные! Гробить своих воинов за интересы Орды Ягайло не собирался. Обозы пограбить — другое дело, а воины ему самому нужны были, против Кейстута выступить.
Так и простоял Ягайло в дневном переходе от места боя в виду войск Олеговых. Постоял-постоял, а как дошла весть, что Мамай разбит и бежит, перекрестился, вспомнил слова Кейстута да с войском назад вернулся. Часть войска брату Скиргайло отдал, велел взять Полоцк. Скиргайло же там разбит был и схвачен. Ягайло же заявил, что он ни при чём. В дальнейшем же он преступил законы чести и государственные. Ягайло заключил тайный союз с Ливонским орденом, обещая тевтонцам земли жемайтийские, если они одолеют Кейстута.
Но и в немецком стане нашёлся изменник Куно фон Лебштейн, сообщивший о заговоре Кейстуту. Вскоре немцы нападут на Литву, дядя Ягайлы выбьет их с родной земли, Ягайло же в это время, пользуясь положением, занимает Полоцк.
Кейстут форсированным маршем идёт на Вильно. Горожане сами открывают городские ворота победителям тевтонцев. В замке Кейстут находит договор, подтверждающий причастность Ягайло и Войдылы к заговору. Ягайло берут под охрану, а Войдылу вешают на городской площади.
Кейстут милостив, он передаёт Ягайло в 1381 году Витебск. Ягайло, заняв Витебск, снова вступает в тайные отношения с Орденом, только теперь вместо Войдылы при нём его брат Скиргайло.
В 1392 году Кейстута убивают, инсценировав самоубийство. Родственников жены Кейстута тут же казнят: кому отрубают голову, кого сажают на кол. В дальнейшем Ягайло, бросив под предлогом бесплодия свою жену, тверскую княжну Ульяну Александровну, женится на Ядвиге. По соглашению польского сейма, короля Польши и Венгрии Людовика Анжуйского от 1374 года корону Польши должна была наследовать их дочь, Ядвига. Удачно женившись на ней и перейдя в католическую веру, Ягайло становится королём Польши и Великим князем Литовским.
После набега Мамая на рязанские земли в 1379 году Переславль едва успел отстроиться, да и то не весь. Желтел обструганными брёвнами вновь поставленных изб.
Князь Олег Иванович, проезжая на коне по своему городу, уж подумывать стал: «А не отстроить ли город в камне, по примеру Москвы? Разорительным был набег Мамая, много людишек в полон попало».
А известно ведь, редко кто из него назад возвращается. За бояр да воинов князь выкуп платит, и тех ещё вернут — истощённых, со сбитыми ногами, со следами от колодок на шее, что до конца жизни не проходят. А кто за холопа платить будет, коли казна пуста?
Едва князь с воеводами да боярами уселся на думский совет, как гонец весть привёз — посольство Мамая в Переяславль едет. Нехорошо на душе у Олега Ивановича стало. Чего опять удумал Мамай? Ханом стал, а крови Чингизидов ни капли в нём нет, из темников хитростью да злодейством поднялся. Однако же посольство — не набег. Всяко лучше разговоры разговаривать, чем в поле биться.
Через несколько дней и посольство заявилось во главе с молодым мурзой Исмаилом. Вопреки ожиданиям вёл себя мурза вполне благопристойно, без заносчивости и гордыни немереной.
Принимали посольство в зале, по бокам — лавки с боярами. По правую руку — епископ Рязанский, Еремей Гречин, по левую — зять князя, Иван Мирославич. Ну это уже после крещения. А до крещения — татарский мурза Салахмир. Богат бывший мурза, владеет Веневым, Верхдеревом, Ростовцем, Веркошей. И в службе помощник хороший, особенно если о татарах речь.
Дальше — два сына его сидят. За ними уж — Софоний Алтыкуевич, Семён Фёдорович по прозвищу Кобыла, Никита Андреевич.
По другую сторону, за епископом, на лавках расположились боярин Станислав, бывший старшим в дружине княжеской, окольничий Юрий и брат его Григорий Яковлевичи, Павел Соробич, а также боярин Вислой, выехавший из Литвы на службу к Олегу. Можно сказать, весь цвет рязанский.
Мурза отвесил лёгкий поклон собравшимся, приблизился к креслу Олега, ещё раз поклонился, отступил в сторону, махнул рукой. Слуги его, все басурмане, в расшитых халатах и тюбетейках внесли дары — рулоны шёлка, парчи.