Убитых бояр и князей укладывали рядами, и число их угрожающе росло. Да, битва была жестокой, были потери — как без них? Но чтобы столько?
Великий князь Дмитрий тем временем, получив сообщение от Боброка-Волынского, решил оповестить о своей победе все земли, откуда выставили воинов. Он распорядился, чтобы походные писцы написали грамотки о дарованной Богом победе. На каждую поставил свою великокняжескую печать.
— Скачите, ратники, в землю Русскую, всем по пути говорите о победе, пусть возликуют и молебны закажут.
Гонцов отправили во все княжества, выставившие ратников под руку Дмитрия на бой. В первую очередь они помчались в Москву, извещая всех по дороге о победе. Радовался народ, в храмах колокола звонили, денно и нощно священники служили молебны.
Вздохнула земля Русская — истомилась она в неверии, в ожидании чуда. И чудо свершилось! Разбили татар. Попритихни в городах и сёлах баскаки ханские, носа со двора не показывали. Кое-кто в Орду съехал, опасаясь расправы. И не напрасно. В нескольких городах, в эйфории от радостной вести, убили до смерти ордынцев, а тела их бросили на растерзание собакам.
Меж тем над полем Куликовым опустилась ночь. Все работы прекратились, лишь дозоры, дальние и ближние, бодрствовали.
Поев наскоро, ратники улеглись спать на земле, а утром работы продолжились.
К полудню сочли павших бояр и князей.
К Боброку подъехал сотник, стянул с головы шапку, по щекам его текли слёзы.
Боброк помрачнел.
— Говори.
Услышанное заставило пустить слезу и его, воина опытного и мужественного, не раз бывавшего в сечах, потерявшего не одного знакомца-приятеля. Сотник откашлялся.
— Общим числом павших дворянского звания шесть сотен. Из них:
сорок бояр московских, двенадцать князей Белозерских, двадцать бояр коломенских, тридцать бояр новгородских, сорок бояр серпуховских, тридцать панов литовских, двадцать бояр переяславских, двадцать пять бояр костромских, тридцать пять бояр владимирских, пятьдесят бояр суздальских, сорок бояр муромских, семьдесят бояр рязанских, тридцать четыре боярина ростовских, двадцать три боярина дмитровских, шестьдесят бояр можайских, тридцать бояр звенигородских, пятьдесят бояр угличских.
Когда сотник перестал читать скорбный список, наступила звенящая тишина. Оглушённый Боброк молчал, закрыв глаза. Воины рядом, кто услышал, рты разинули. Таких потерь Русь ещё не знала.
У Боброка кольнуло сердце. Цвет боярства, опора княжеств русских была вырублена. На кого теперь опереться Дмитрию? Кто поведёт дружины и полки в бой, случись противник? Боярина, как и опытного воина, за год-два не взрастишь.
— Великому князю доложили?
— Не успели ещё.
— Поди и доложи. Он должен знать, как победа досталась.
Сотник пошёл искать великого князя. Плечи его были опущены, вся фигура выражала скорбь и печаль.
Боброк глядел вслед. Если столько бояр и князей полегло, то каковы потери простых ратников?
Даже подумать страшно. Тем не менее надо хоронить павших. Хоть и сентябрь на дворе, а тепло всё-таки, тела убитых тленом тронет, завоняют, болезни начнутся.
Убитых бояр и князей укладывали рядами, и число их угрожающе росло. Да, битва была жестокой, были потери — как без них? Но чтобы столько?
Великий князь Дмитрий тем временем, получив сообщение от Боброка-Волынского, решил оповестить о своей победе все земли, откуда выставили воинов. Он распорядился, чтобы походные писцы написали грамотки о дарованной Богом победе. На каждую поставил свою великокняжескую печать.
— Скачите, ратники, в землю Русскую, всем по пути говорите о победе, пусть возликуют и молебны закажут.
Гонцов отправили во все княжества, выставившие ратников под руку Дмитрия на бой. В первую очередь они помчались в Москву, извещая всех по дороге о победе. Радовался народ, в храмах колокола звонили, денно и нощно священники служили молебны.
Вздохнула земля Русская — истомилась она в неверии, в ожидании чуда. И чудо свершилось! Разбили татар. Попритихни в городах и сёлах баскаки ханские, носа со двора не показывали. Кое-кто в Орду съехал, опасаясь расправы. И не напрасно. В нескольких городах, в эйфории от радостной вести, убили до смерти ордынцев, а тела их бросили на растерзание собакам.
Меж тем над полем Куликовым опустилась ночь. Все работы прекратились, лишь дозоры, дальние и ближние, бодрствовали.
Поев наскоро, ратники улеглись спать на земле, а утром работы продолжились.
К полудню сочли павших бояр и князей.
К Боброку подъехал сотник, стянул с головы шапку, по щекам его текли слёзы.
Боброк помрачнел.
— Говори.
Услышанное заставило пустить слезу и его, воина опытного и мужественного, не раз бывавшего в сечах, потерявшего не одного знакомца-приятеля. Сотник откашлялся.
— Общим числом павших дворянского звания шесть сотен. Из них:
сорок бояр московских, двенадцать князей Белозерских, двадцать бояр коломенских, тридцать бояр новгородских, сорок бояр серпуховских, тридцать панов литовских, двадцать бояр переяславских, двадцать пять бояр костромских, тридцать пять бояр владимирских, пятьдесят бояр суздальских, сорок бояр муромских, семьдесят бояр рязанских, тридцать четыре боярина ростовских, двадцать три боярина дмитровских, шестьдесят бояр можайских, тридцать бояр звенигородских, пятьдесят бояр угличских.
Когда сотник перестал читать скорбный список, наступила звенящая тишина. Оглушённый Боброк молчал, закрыв глаза. Воины рядом, кто услышал, рты разинули. Таких потерь Русь ещё не знала.
У Боброка кольнуло сердце. Цвет боярства, опора княжеств русских была вырублена. На кого теперь опереться Дмитрию? Кто поведёт дружины и полки в бой, случись противник? Боярина, как и опытного воина, за год-два не взрастишь.
— Великому князю доложили?
— Не успели ещё.
— Поди и доложи. Он должен знать, как победа досталась.
Сотник пошёл искать великого князя. Плечи его были опущены, вся фигура выражала скорбь и печаль.
Боброк глядел вслед. Если столько бояр и князей полегло, то каковы потери простых ратников?
Даже подумать страшно. Тем не менее надо хоронить павших. Хоть и сентябрь на дворе, а тепло всё-таки, тела убитых тленом тронет, завоняют, болезни начнутся.