— Вроде Лютера.
— Вроде Лютера. Но этот хищник не действует по шаблону. Он не охотился на бродягу, спящего в заброшенном здании, или на тех, кто шатался по переулкам в поисках наркоты, или на проститутку — ни на одну из обычных целей. Он нацелился на нечто рисковое. И собравшись это сделать, он должен был просчитать каждый сопутствующий фактор.
— Думаешь, он следил за ней?
Я кивнул.
— Выследил, выучил ее привычки и поджидал.
Уилл покосился по сторонам переулка.
— Почему ты так думаешь?
— Потому что так поступил бы кто-то из Зимних, — сказал я. — Как сделал бы я, если б мне пришлось украсть кого-то из оживленной части города.
— Мда. Это совсем не стремно или типа того, Гарри.
Я ощерился.
— Не так много разницы между волками и овчарками, Уилл. Ты это знаешь.
Он кивнул.
— Так мы ждем тут, чтоб проверить, ходит ли она еще этим маршрутом?
— Если она все еще тут ходит, она будет торопиться и волноваться. Это ее выделит.
— Знаешь, кто еще стоит на оживленной улице Чикаго? Лесной волк.
— Подумал об этом, — сказал я и извлек рулон ткани из огромных карманов моего пыльника.
— Да ты шутишь, — сказал Уилл.
Я улыбнулся.
— А что в гитарном чехле?
Я улыбнулся шире.
Через несколько минут я сидел на тротуаре, подпирая спиной здание, с потрепанной гитарой на коленях, раскрытый чехол лежал передо мной с горсткой мелочи и старой вытертой долларовой купюрой в нем. Уилл расположился рядом со мной, одетый в жилет служебной собаки, положив морду на передние лапы. Он издавал легкое ворчание.
— Все будет хорошо, мальчик.
— Вроде Лютера.
— Вроде Лютера. Но этот хищник не действует по шаблону. Он не охотился на бродягу, спящего в заброшенном здании, или на тех, кто шатался по переулкам в поисках наркоты, или на проститутку — ни на одну из обычных целей. Он нацелился на нечто рисковое. И собравшись это сделать, он должен был просчитать каждый сопутствующий фактор.
— Думаешь, он следил за ней?
Я кивнул.
— Выследил, выучил ее привычки и поджидал.
Уилл покосился по сторонам переулка.
— Почему ты так думаешь?
— Потому что так поступил бы кто-то из Зимних, — сказал я. — Как сделал бы я, если б мне пришлось украсть кого-то из оживленной части города.
— Мда. Это совсем не стремно или типа того, Гарри.
Я ощерился.
— Не так много разницы между волками и овчарками, Уилл. Ты это знаешь.
Он кивнул.
— Так мы ждем тут, чтоб проверить, ходит ли она еще этим маршрутом?
— Если она все еще тут ходит, она будет торопиться и волноваться. Это ее выделит.
— Знаешь, кто еще стоит на оживленной улице Чикаго? Лесной волк.
— Подумал об этом, — сказал я и извлек рулон ткани из огромных карманов моего пыльника.
— Да ты шутишь, — сказал Уилл.
Я улыбнулся.
— А что в гитарном чехле?
Я улыбнулся шире.
Через несколько минут я сидел на тротуаре, подпирая спиной здание, с потрепанной гитарой на коленях, раскрытый чехол лежал передо мной с горсткой мелочи и старой вытертой долларовой купюрой в нем. Уилл расположился рядом со мной, одетый в жилет служебной собаки, положив морду на передние лапы. Он издавал легкое ворчание.
— Все будет хорошо, мальчик.