— Написано сердечно и просто…
— Ну?! — не понял Василий.
— А отбить не могу. Аппарат не работает.
И Василий и Петр посмотрели на «Морзе». Он стоял такой же солидный, надежный, как и раньше, но сейчас какой-то притихший.
— Гайка сломалась? — не без иронии и упрека спросил Василий.
Иван Тимофеевич хотел возразить, но только и сказал, повторяя интонацию Василия:
— Да, гайка сломалась.
— А как же?.. — Василий указал глазами на «запрос».
— Не вы одни, — Иван Тимофеевич кивнул на письма и телеграммы, лежавшие на столе.
Василий взял в руку одну, прочел:
— «Дорогой Владимир Ильич! Разделяем вашу боль и горе! Пусть враги помнят, что жизнь героя отнять можно, а идеи нельзя…»
Взял другую:
— «Мировому вождю товарищу Ленину…»
Третью:
— «Ленину. Крестьяне села Верхняя Троица шлют вам…»
А Иван Тимофеевич молча уже собирался в путь: запрос и другие бумаги — в самый надежный внутренний карман. Посылки — в брезентовый мешок. На двух ящиках — «Ленину»…
В жилой комнате снял со стены ружье. Остановился возле дочки.
— Ну, Таня… Тетка Настасья к тебе придет… Слушайся ее… — обнял и поцеловал.
Петр, наблюдавший за Иваном Тимофеевичем из служебной комнаты, подошел к нему:
— Постой-ка, дядя Ваня. Гайка-то здесь ни при чем?
Иван Тимофеевич помолчал и спокойно ответил:
— Сейчас ходил на большак… Семь столбов повалено… Хотят отрезать нас от мира и творить свое…
— Написано сердечно и просто…
— Ну?! — не понял Василий.
— А отбить не могу. Аппарат не работает.
И Василий и Петр посмотрели на «Морзе». Он стоял такой же солидный, надежный, как и раньше, но сейчас какой-то притихший.
— Гайка сломалась? — не без иронии и упрека спросил Василий.
Иван Тимофеевич хотел возразить, но только и сказал, повторяя интонацию Василия:
— Да, гайка сломалась.
— А как же?.. — Василий указал глазами на «запрос».
— Не вы одни, — Иван Тимофеевич кивнул на письма и телеграммы, лежавшие на столе.
Василий взял в руку одну, прочел:
— «Дорогой Владимир Ильич! Разделяем вашу боль и горе! Пусть враги помнят, что жизнь героя отнять можно, а идеи нельзя…»
Взял другую:
— «Мировому вождю товарищу Ленину…»
Третью:
— «Ленину. Крестьяне села Верхняя Троица шлют вам…»
А Иван Тимофеевич молча уже собирался в путь: запрос и другие бумаги — в самый надежный внутренний карман. Посылки — в брезентовый мешок. На двух ящиках — «Ленину»…
В жилой комнате снял со стены ружье. Остановился возле дочки.
— Ну, Таня… Тетка Настасья к тебе придет… Слушайся ее… — обнял и поцеловал.
Петр, наблюдавший за Иваном Тимофеевичем из служебной комнаты, подошел к нему:
— Постой-ка, дядя Ваня. Гайка-то здесь ни при чем?
Иван Тимофеевич помолчал и спокойно ответил:
— Сейчас ходил на большак… Семь столбов повалено… Хотят отрезать нас от мира и творить свое…