Кто-то загремел ведром в сенях.
— А ты чего расселся? — прямо с порога крикнул Гриша Родионов и вошел в комнату. — Вась, к нам театр приехал. Ребята пошли дорогу расчищать. Айда с нами!
— Не театр, а автобус! Сейчас пойдем.
— Я тебе пойду! — зло сказала мать. — С ребятами будешь сидеть. Ты, Гришка, иди. У него дома работа есть. Чего глаза лупишь, я сказала: никуда он не пойдет!
— Мам, все будут, — со страхом сказал Вася, представляя, что о нем подумают ребята. — Шофер один на дороге остался.
— Сказала: не пущу, и все!
Вася привалился к столу и заплакал. Даже на похоронах отца он так не плакал. «Был бы отец, он бы обязательно пустил. Теперь всю жизнь меня будут считать трусом!»
Было уже поздно, а Вася все ворочался на печи. Он думал о Сергее и ребятах.
Выглянула луна, и в комнате стало светло. Вася спустился с печи, загремел ковшом и жадно стал пить.
С улицы послышался шум машины. Испуганно залаяли собаки.
Вася набросил пальто и выбежал на крыльцо.
Автобус медленно двигался по улице спящей деревни, осторожно ощупывая дорогу острыми колючими лучами фар.
— Сер-гей! Сергей! — закричал Вася и бросился бежать за машиной. — Сер-гей!
Но автобус не остановился. «Так и надо! — с горечью подумал Вася. — Все из-за матери!»
Утром Вася проснулся в жару. Ломило голову, было больно глотать.
— Ты заболел, да? — спросила сестренка. — Покажи язык.
— А и вправду заболел, — сказала мать. — Горишь весь. Дома сегодня останешься. А я фельдшера позову.
— Ладно, — согласился Вася и с надеждой посмотрел в окно. Он надеялся, что его придет проведать Сергей или кто-нибудь из ребят.
Так в ожидании прошел целый день, но к Васе никто не заглянул.
К вечеру колхозники должны были ехать в театр.
В автобусе сидели председатель колхоза, счастливая и радостная Анастасия Федоровна, Алексей, принаряженный почтальон Кузьма Егорович, школьники и неразлучные подружки Лиза и Тамара.
Одно место около себя Сергей все берег и просил не занимать.
Кто-то загремел ведром в сенях.
— А ты чего расселся? — прямо с порога крикнул Гриша Родионов и вошел в комнату. — Вась, к нам театр приехал. Ребята пошли дорогу расчищать. Айда с нами!
— Не театр, а автобус! Сейчас пойдем.
— Я тебе пойду! — зло сказала мать. — С ребятами будешь сидеть. Ты, Гришка, иди. У него дома работа есть. Чего глаза лупишь, я сказала: никуда он не пойдет!
— Мам, все будут, — со страхом сказал Вася, представляя, что о нем подумают ребята. — Шофер один на дороге остался.
— Сказала: не пущу, и все!
Вася привалился к столу и заплакал. Даже на похоронах отца он так не плакал. «Был бы отец, он бы обязательно пустил. Теперь всю жизнь меня будут считать трусом!»
Было уже поздно, а Вася все ворочался на печи. Он думал о Сергее и ребятах.
Выглянула луна, и в комнате стало светло. Вася спустился с печи, загремел ковшом и жадно стал пить.
С улицы послышался шум машины. Испуганно залаяли собаки.
Вася набросил пальто и выбежал на крыльцо.
Автобус медленно двигался по улице спящей деревни, осторожно ощупывая дорогу острыми колючими лучами фар.
— Сер-гей! Сергей! — закричал Вася и бросился бежать за машиной. — Сер-гей!
Но автобус не остановился. «Так и надо! — с горечью подумал Вася. — Все из-за матери!»
Утром Вася проснулся в жару. Ломило голову, было больно глотать.
— Ты заболел, да? — спросила сестренка. — Покажи язык.
— А и вправду заболел, — сказала мать. — Горишь весь. Дома сегодня останешься. А я фельдшера позову.
— Ладно, — согласился Вася и с надеждой посмотрел в окно. Он надеялся, что его придет проведать Сергей или кто-нибудь из ребят.
Так в ожидании прошел целый день, но к Васе никто не заглянул.
К вечеру колхозники должны были ехать в театр.
В автобусе сидели председатель колхоза, счастливая и радостная Анастасия Федоровна, Алексей, принаряженный почтальон Кузьма Егорович, школьники и неразлучные подружки Лиза и Тамара.
Одно место около себя Сергей все берег и просил не занимать.